Любовь Михайловна дочери удивилась и обрадовалась. Припахала Машу закатать первые огурчики, и эта суматоха отвлекла Машу до позднего вечера.

Потом Любовь Михайловна, как всегда, засела в телефоне, а Маша вышла во двор на качели. Были уже поздние сумерки, яркие звёздочки высыпали на небо белым горохом и, казалось, подмигивали Маше серебристыми лучиками. А у неё слёзы на глаза наворачивались. Без Петрова ей не нужны были ни звёзды, ни их подмигивания. В кои-то веки она позволила себе влюбиться и вот…

Маша наклонилась и сорвала ромашку из густой поросли рядом с качелями. Мать специально разводила её на маленьком пяточке. Для лекарства, говорила она.

Тихонько покачиваясь, Маша начала отрывать лепестки цветка, как в детстве приговаривая старое присловье: любит-не любит, плюнет-поцелует, к сердцу прижмёт – к чёрту пошлёт…

Лепестков было много, пришлось повторить не по одному разу. «К сердцу прижмёт» – уверенно обещал ей последний оставшийся лепесток.

– К сердцу прижмёт, – прошептала Маша и бережно погладила свою цветочную надежду. Несмотря ни на что, она верила Петрову. Никаких мыслей про левых баб у неё даже не возникало. А вот мысли о каком-то несчастье у неё возникали очень даже.

Укладываясь спать в своей комнате, где они с Петровым провели свою вторую, такую яркую ночь, Маша твёрдо решила завтра стрясти с Сергея или Бориса местонахождение Петрова. Хватит уже! Но в среду всё пошло не так.

Во-первых, Маша с утра настоялась в пробках. Это в пятницу люди едут из города, а в рабочие дни совсем наоборот: из всех пригородных районов люди едут в город, на работу. Маша упустила этот момент из вида, иначе бы выехала чуть раньше.

Во-вторых, на работе случился аврал. Потребовались срочные отчёты в Москву, о которых Машу забыли предупредить.

И, в-третьих, позвонил Ваня и сказал, что придёт на встречу с отцом к ней.

– Ко мне?! – изумилась Маша. – С чего это?!

– Мам, ну сама посуди: где я ещё смогу с ним поговорить открыто и спокойно? Ключевое слово – спокойно. А ты, если что, придержишь меня.

– Кафе, бар, парк – не судьба? – открыто выразила недовольства Маша. – Зачем он нужен в моём доме?!

– А он просил именно у тебя, – раскололся Ванька. – С тобой тоже хотел поговорить, а то на работе ты его игноришь.

И Маша сдалась. Нет, она могла бы прикрикнуть и отказать сыну. Но… Это его первая встреча с отцом. Они впервые увидят друг друга вживую. И на людях им, особенно Ваньке, будет точно неудобно. Придётся Маше согласиться. Ладно, она потерпит.

Ясно, что Виктор преследует какие-то свои цели. Но, какими бы эти цели не были, Маше на них фиолетово. У него есть семья, пусть со своей семьёй и развлекается, как может, а Машу с сыном в свои дела не впутывает. Папаша, хмыкнула она про себя.

Маша возмущалась, но к «встрече на высшем уровне» готовилась. Забежала в магазин, купила мяса, овощей и к вечеру у неё были готовы: один салат, одно горячее, один десерт и одна бутылка вина. Хватит! Середина недели, и её квартира не кафе.

Сама она сидеть с сыном и Виктором не собиралась. Разберутся, не маленькие. А у неё своих проблем хватает: Маша хотела связаться с Сергеем и потребовать встречи и откровенного разговора.

Но события вечером развернулись неожиданной стороной. Первым пришёл Виктор с цветами и коробкой конфет. Он даже попытался чмокнуть её в щёку, но Маша брезгливо отдёрнулась, и тот сделал вид, что ничего не было.

– Машенька, я специально пришёл пораньше, чтобы поговорить с тобой. Выслушай, пожалуйста!

– Слушаю.

Маша сложила руки на груди и прислонилась к шкафу, не желая садиться. Виктор тоже остался на ногах, но, в отличие от Маши, спокойно стоять не мог и мерил комнату нервными шагами.

– Маша, я сделал в молодости чудовищную ошибку: потерял тебя. Прости! Забудь! Я был молодым придурком и не понимал главного: женщина должна быть ТВОЕЙ! Ты была МОЕЙ женщиной, а я глупо это прос-л. Прости, родная! – вновь кинулся он к ней с объятьями.

– Давно простила, – спокойно ответила Маша и выставила руку, останавливая Маркелова в шаге от себя. – Простила, но забыть, извини, никогда не смогу. В молодости я часто просыпалась от кошмара, в котором ты трахаешь соседку, а мне кричишь: «Вали отсюда!» Это больно. А ведь я бежала тогда к тебе, чтобы обрадовать беременностью. Но раз я тебе стала не нужна, то и ребёнок наш тебе тем более не нужен. Вот поэтому и не говорила о нём. Сейчас нам не нужны ни твои алименты, ни твоё внимание и забота. Знаешь, Виктор, мне кажется я совершаю дурость, позволяя сыну встретиться с тобой. Это ошибка!

– Ты не права, Маша! Не права! Он моя родная кровь! Мой единственный сын! Наследник!

– Наследник чего? – усмехнулась Маша. – У тебя есть капиталы, бизнес? Ты всего лишь исполнительный директор, наёмный управленец. Что будет наследовать твой сын? Твою должность? Не смешно.

Маша была раздражена. Разговор казался бессмысленным и непонятным. Но поговорить дальше и выяснить действительные цели Маркелова не удалось. Пришёл Иван.

– Мам, это я! – возвестил Иван из прихожей.

Маркелов, услышав его голос застыл и напряжённо уставился в дверной проём, ожидая появления сына. Иван вошёл в комнату и тоже остановился от неожиданности, рассматривая отца. Увидеть его прямо сейчас он не рассчитывал, думал, что придёт первым.

– Здравствуй, сын, – севшим голосом произнёс Маркелов, первым протягивая руку Ивану.

Но тот не торопился подавать в ответ свою, продолжая молча изучать Маркелова. Потом повернулся к Марии и, так и не подав руки отцу, сказал:

– Мам, мы поговорим с этим господином в кухне. Ты не волнуйся, всё будет в рамках.

Маркелов опустил руку, которую до сих пор протягивал Ивану, и сжал губы в тонкую линию. Его задела такая непримиримая встреча. А чего он ждал?

Маша, поняв, что её заготовки на ужин пока, видимо, не пригодятся, молча ушла в гостиную. Пусть мужчины разберутся сами. Ванька, кстати, характером удался в отца. Так что сейчас оба упёртых барана начнут бодаться и выяснять крутизну каждого. А, может, подумала она, Маркелов стал мудрее и найдёт нужные слова для сына. Взрослого сына, на минуточку. По крайней мере, она сама вмешиваться не собиралась.

Вначале в кухне было тихо, но затем разговор всё же начался. До Маши долетали отдельные слова, так что общий смысл разговора она улавливала. Она волновалась. Всё же ей было не всё равно, поладят отец с сыном или нет. Их разговор тем временем перешёл на повышенные тона.

– Где ты был двадцать лет? – орал Иван.

– Я не знал! – орал в ответ Маркелов.

– Да, бл-ь! – не сдержался Ванька. – Вы же в одном городе жили! Почему не поинтересоваться, что случилось с женщиной, которую ты предал?! Она ушла от тебя без всего! Куда?! Ты даже не искал, не узнавал. Ушла и ушла! А теперь тебе нужна родная кровь!