И после этого всё снова закончилось.

* * *

Хлопнула дверца, он очнулся. Дверца снова хлопнула, стало светлее — Жердь убрал ноги с крышки ящика. Тимур поднял голову, выглядывая в дырки, и сумел рассмотреть военного, сунувшегося в микроавтобус через водительскую дверцу.

Спокойный голос одного из тех двоих, что ехали вместе с Растафарычем и бандитами, произнёс:

— Вам было дано указание не досматривать принадлежащие институту машины.

Молодой сержант недовольно покрутил головой, явно не желая слушать какого-то незнакомца в неприлично новеньком камуфляже, и тут на его ремне зазвенела трубка. Сержант вытащил из чехла большой армейский вариант мобильника — примерно таким же, насколько помнил Тимур, пользовался Филин, — нажал на кнопку, сказал: «Сержант Казякин на связи», — и стал слушать. Выслушав, ответил: «Так точно. Пропускаю». Убрал трубку в чехол, снова окинул взглядом людей в машине, задержавшись на бандитских рожах Жердя и Огонька, велел Растафарычу:

— Езжайте осторожно. У Периметра отморозки какие-то шастают, вертолётчики как раз операцию против них затеяли.

— Это ты о ком? — заинтересовался Жердь. Сержант, не удостоив его ответом, захлопнул дверцу, ушёл.

— Ну, чего встал? — произнёс Филип нетерпеливо.

Тимур распрямил затекшую руку, вытянул ноги, упершись ступнями в стенку ящика. Загудел двигатель под полом, и машина поехала. Неразборчиво загомонили Жердь с Огоньком, на них прикрикнул Филин, что-то произнёс Растафарыч… Тимур не слушал. Даже в железном ящике он ощутил, что теперь всё иначе. И свет, проникающий сквозь круглые дыры в крышке, и воздух — всё стало иным. Вокруг была Зона.

Тимур долго рассматривал «слизень», положив его на грудь и скосив глаза, гладил шероховатую мягкую поверхность. Попытался надорвать её ногтем, потом снял с ремня нож. Микроавтобус катил по приграничной, наименее опасной части Зоны к лагерю НИИЧАЗа, и Тимур впервые задумался, как Растафарыч собирается выпускать его из ящика. И из лагеря, если на то пошло. Ведь наверняка волосатый раньше провозил сталкеров, когда в машине, кроме него, никого не было, и выпроваживал их до того, как въезжал на территорию лагеря. А что теперь? У Растафарыча, может, и плана никакого нет на такой случай. Что, если в лагере начнут выгружать барахло из микроавтобуса? Не один же он будет это делать, наверняка подвалят те, кому предназначены присланные из института приборы, — откроют длинный ящик в салоне… А тут ещё Филин с двумя бандитами рядом.

Но сделать Тимур ничего не мог, оставалось лишь ждать.

Слегка прижав ладонью артефакт к груди, он очень осторожно погрузил в него кончик ножа. Показалось, что «слизень» шевельнулся… Да нет, это просто машина качается, а с нею — и ящик, и сам Тимур.

Он провернул нож и вытащил лезвие, отведя в сторону надрезанный кусочек.

«Слизень» вздохнул.

То есть он слегка раздулся и опал, при этом послышался какой-то невнятный звук. Тихий, он раздался совсем рядом — только поэтому барабанные перепонки и уловили его сквозь рокот мотора, стук камней по днищу машины и скрип жести.

Тимур приподнял голову, уставившись на то, что открылось под шкуркой. Взялся за неё двумя пальцами и медленно потянул, обнажая влажный, слизистый бок. Оно что, живое? Плоть артефакта напоминала желе и слегка подрагивала, в глубине её проступало что-то неаппетитное, вроде светящихся внутренностей: изогнутые мерцающие пласты, гирлянды лиловых почек, длинные колбаски и синеватые комки…

«Слизень» опять дрогнул, словно ему было больно. Что это за артефакт такой? Артефакты — это сросшиеся, спрессованные или слипшиеся комки травы, почвы, древесины и камней, а тут явно живой организм! Но аномалии не создают жизнь — они преобразуют фрагменты окружающего мира за счет своей аномальной энергии, они изменяют и убивают, но не зарождают! А это…

Осознав, что, возможно, делает «слизню» больно, Тимур вернул надрезанный кусочек шкурки на место. Тот сразу прилип, из-под краев проступило клейкое вещество, похожее на древесную смолу; идущий из разреза мутный свет погас.

Вверху раздался голос Огонька:

— Эй, водила, что там впереди?

Тимур стал заворачивать «слизень» в зеленуху. Донёсся голос Растафарыча:

— Что-что, дорога. Роад, стало быть, ту хэлл, что там ещё может быть?

— Какой ещё тухел? — проворчал Огонёк. — Я видел там чё-то.

— Что? — сразу насторожился Филин.

— Да это… подозрительное чего-то.

— Тебе вечно что-то мерещится, — заворчал Жердь, после чего сквозь рокот двигателя донеслись выстрелы.

Тимур сунул «слизень» в карман. С частым стуком пули ударили в правый борт и в стекло, которое, скорее всего, было бронированным. Глухо заухал Филин, машина сильно качнулась.

Ящик затрясло, когда микроавтобус пошёл юзом, и Тимур расставил локти, упираясь в стенки. Закричал Растафарыч, дружно завопили Жердь с Огоньком, машина накренилась и рухнула на левый бок.

Тимур вскрикнул, больно ударившись плечом, но вряд ли кто-то расслышал. Взвыл и заглох двигатель, захрустели кусты, потом его приложило лбом о крышку. Придя в себя, он почувствовал, что задыхается, и не сразу врубился в происходящее — решил, что находится в гробу, заорал с перепугу, забился, колотя по металлу…

Сверху доносились крики и выстрелы. Кое-как согнув ноги, Тимур уперся коленями в крышку ящика. Жесть выгнулась, скрипнули запорные скобы, одна с щелчком отлетела, другая затрещала и лопнула, отчего крышка распахнулась, ахнув по борту машины, который теперь стал полом.

Он выкатился из ящика. Автобус лежал на левом боку, обе дверцы справа распахнуты, в них высунулись бандиты и двое людей в камуфляже — все они стояли на спинках кресел, оказавшихся сверху.

На четвереньках, вытирая кровь с рассеченного лба, подполз Растафарыч.

— Школьник, ты как? Я думал, конец тебе, дэтнулся с перепугу!

— Надо выбираться, — прошептал Тимур, нащупывая пистолет.

Люди через дверцы лезли из машины на склон глубокой канавы, в которую она свалилась. Снаружи стреляли.

— Рюкзак где?

— Вот он, вот. — Волосатый за лямку подтащил к нему рюкзак, Тимур схватил его и встал на колени.

— Как нам вылезти? Лобовуха цела, дверцы с этой стороны к земле прижало…

— Люк в потолке есть!

— Тихо ты!

Продев руки в лямки рюкзака, он вслед за Растафарычем сунулся к люку. Бандиты и камуфляжная пара уже выбрались из автобуса — хорошо, что ни один при этом не кинул взгляд вниз, а то бы они очень удивились. Растафарыч открыл пластиковую крышку, сдвинул стекло и вылез, дёргая обтянутыми голубой джинсой ногами. Тимур сунулся за ним, понял, что рюкзак не пустит, снял его, выбросил наружу и полез следом.