их от других мужчин. Это связано с идеей, будто женщина не совсем человек, не вполне ценный или уважаемый член общества, а потенциальная добыча для мужчин, из-за чего другие мужчины вынуждены ее защищать. Я не хочу находиться под защитой. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Я хочу спокойно ходить по улице, ничего не опасаясь». Если раньше я не знал, что сказать, то теперь я и вовсе был растерян. Ее слова потрясли меня. Как я умудрился дожить до тридцати четырех лет и ни разу не услышать подобного? И тут меня осенило. Мое желание быть большим и сильным, мои инстинкты защитника и гнев в ответ на ее историю — это просто реакция. А вдруг наше желание и потребность быть сильными, чтобы защищать наших женщин, — это реакция на тот факт, что мы не сделали и не делаем достаточно для предотвращения насилия, направленного против них? Что, если наша физическая сила — это просто попытка справиться с большой проблемой при помощи изоленты? Проблемой, которая давно существует в нашей культуре — и касается мужественности в целом. Проблемой, которая привела меня к написанию этой книги. Если мы стараемся стать больше и сильнее, если мы осваиваем навыки самообороны и выживания, если мы покупаем оружие, чтобы оберегать семьи от вторжений, приобретаем для своих женщин и девочек перцовые баллончики, предлагаем проводить их вечером до машины, то вполне вероятно, черт побери, что мы опоздали. Работа по охране любимых женщин должна начинаться с нас самих, а потом — с наших знакомых мужчин. Доктор Брайсон абсолютно права: женщина не должна нуждаться в мужской защите.

Я так привык считать, будто уметь защищать женщину при помощи физической силы — моя обязанность, что причислял это к хорошим навыкам и не задумывался, насколько это проблемная тема, не осознавал, какой груз несут женщины, когда мы, мужчины (даже лучшие из нас), боремся за власть и соревнуемся друг с другом во имя их безопасности. Итак, давайте начистоту, парни. Приятно иметь возможность проводить женщину до ее машины или знать, что вы способны надрать задницу другому парню, который нападет на нее или нарушит границы, так? Вечная мужская фантазия (в том числе моя) — о защите и спасении любимой, и эта фантазия, несомненно, в большей степени о нас, а не о женщинах, которых мы якобы должны защитить. Нам следует задать себе серьезный вопрос: делаем ли мы это для них или каким-то извращенным, неосознанным образом преследуем свои цели?

Тенденция видеть в теле вместилище силы и средство защиты существует и за пределами гетеронормативных сценариев. В рамках подкаста «Полноценный мужчина» я встречался с потрясающими людьми из разных групп и беседовал с ними на личные темы, на которые мужчины редко или никогда не говорят публично. Во время эпизода, посвященного образу тела, двое моих друзей — актер Хавьер Муньос и транс-активист и фитнес-модель Айдиан Доулинг — поделились тем, как идеи мускулистости и маскулинности проявились в историях их жизни внутри гей- и транс-сообществ.

Несмотря на различие в деталях, увязывание физической силы (или ее внешних признаков) со способностью защищать и оберегать имеет много общего у всех нас. Хавьер объяснил, что для гомосексуального мужчины основная причина качать мускулы и, соответственно, выглядеть более мужественно — это безопасность. Он сказал:

— В восьмидесятые и девяностые годы я рос в Нью-Йорке и, бывало, оказывался в определенных ситуациях, в которых мне были не рады; тогда мой инстинкт самосохранения оценивал обстановку и говорил: «Я достаточно мал и слаб, а потому эти парни могут решить сделать со мной что-то нехорошее? Или, может быть, я довольно крупный и агрессивный, и они дважды подумают, прежде чем прицепиться ко мне?»

Айдиан — трансгендер — подтверждает это:

— Став мужчиной, я сразу же стал думать: «Окей, мне нужно подкачаться», — ведь если я зайду в бар, а там окажется парень, которому не нравится мой выбор, возможно, он задумается, прежде чем напасть на меня.

Этот дополнительный слой защиты понадобился Айдиану и Хавьеру из-за того, что они долго чувствовали себя «неполноценными» и в результате ощутили необходимость следовать стандартам традиционной маскулинности. Таким образом, это защита тела в форме физической безопасности и попытка уберечь душу от дальнейшего унижения и расчеловечивания. Я думаю, в этом есть смысл, как вы полагаете? Если мужчины будут подначивать вас, тем самым вызывая чувство неполноценности, то это нормально — хотеть изменить свое тело, чтобы уметь защитить себя и отбить у других охоту оскорблять и атаковать вас.

И наконец, мужчины из гомосексуального сообщества испытывают на себе давление одного из аспектов здоровья. Другие мужчины сообщества жестоко обращались с Хавьером, носителем ВИЧ, — из-за стигм, связанных с его состоянием. Потеря веса ассоциируется с переходом от пассивного носительства к заболеванию СПИДом, а потому носителю приходится поддерживать хорошую физическую форму, чтобы выглядеть здоровым (и подходящим партнером).

Наша мужская способность демонстрировать, что мы можем защитить себя и своих любимых, происходит от более общей способности оберегать нашу власть от предполагаемой угрозы. Решив разобраться в вопросе, я выяснил: в моем случае это следствие неуверенности — страха проиграть в конкурентной борьбе или страха, что другой мужчина навредит моей семье либо отберет у меня Эмили. Мир постоянно намекает нам, мужчинам, что мы должны добиваться силы и власти, а потом защищать и поддерживать их. Это основной критерий оценки нашей мужской состоятельности, фоновая мысль, которая встречается в тысяче фильмов и телешоу. А как проще и эффективнее всего утвердить себя в позиции сильного и мощного? Обзавестись мускулистым здоровым телом.

Но если это путь к силе, то почему я чувствую — всегда чувствовал — себя таким бессильным, когда дело доходило до моего тела?

Может быть, потому, что накачать тело в тренажерном зале не то же самое, что стать действительно сильным? Может быть, потому, что «выглядеть» сильным — не значит быть сильным, а всего лишь способ притвориться «не слабым»? Может быть, обрести облик сильного — это лучший путь, который мы нашли, чтобы изображать силу, даже если внутри мы чувствуем себя слабыми?

МУЖЧИНА В ЗЕРКАЛЕ

Моя неуверенность в собственном теле и внешнем виде родилась в юности, и, думаю, неслучайно первые воспоминания о проблемах с образом тела переплетаются с воспоминаниями о первом столкновении с порнографией. Мы коснемся этого в следующей главе, но я верю: что ты потребляешь, с тем ты себя и сравниваешь. Будучи юным мальчишкой, еще задолго до изобретения соцсетей, я «потреблял» мужские журналы о фитнесе, спортивные и порнографические издания и одновременно сознательно и подсознательно