вейпом. Мысль о том, что Мерфи покупает билеты в театр, раздражала его: она предполагала опасную степень усилий. За восемь месяцев отношений полицейский уже должен был перестать притворяться, что ему больше нравится смотреть спектакль, чем нормально ужинать, а потом заниматься сексом. Оттолкнувшись от стола партнеров, Страйк прошел в дальнюю комнату, где офис-менеджер Пат печатала за своим столом. Очевидно, она слышала часть его разговора с Робин через открытую дверь, потому что спросила, зажав, как обычно, электронную сигарету между зубами,

— Почему вы назвали его Бигфутом?

— Потому что он похож на Бигфута, — сказал Страйк, наполняя чайник.

Речь шла о богатом владельце компании по производству программного обеспечения, жена которого считала, что он посещает секс-работниц. Страйк, которому пришлось ехать с ним в переполненном лифте во время последней слежки, мог подтвердить, что объект был не только очень высоким, волосатым и неухоженным, но и пах так, словно последний раз принимал душ в далеком прошлом.

— Забавно, как бороды приходят и уходят, — сказала Пат, продолжая печатать.

— Это называется бритье, — сказал Страйк, потянувшись за кружками.

— Ха-ха-ха, — сказала Пат. — Я имею ввиду моду. Боковые бакенбарды и все такое.

В голове Страйка всплыло нежелательное воспоминание о Малькольме Кроутере, сидящем у костра на ферме Форгеман: У Кроутера на коленях была маленькая девочка, и он уговаривал ее погладить его усы.

— Хочешь чашку чая? — Страйк сказал, отбросив мысленный образ.

— Давай уже, — ответила Пат глубоким, скрипучим голосом, из-за которого звонившие часто принимали ее за Страйка. — Кстати, эта женщина из Харгривз до сих пор не оплатила свой счет.

— Позвони ей, — сказал Страйк, — и скажи, что нам нужно, чтобы она уложилась до конца месяца.

— Это понедельник.

— А у нее миллионы.

— Чем богаче, тем медленнее платят.

— В этом есть доля правды, — признал Страйк, ставя кружку Пат на стол, возвращаясь во внутренний кабинет и закрывая дверь.

Следующие три часа он потратил на то, чтобы разыскать отсутствующего отца гражданской падчерицы Штыря. За последние пять лет у этого человека было несколько адресов, но в результате проведенных Страйком исследований он пришел к выводу, что в настоящее время этот человек носит свое второе имя, вероятно, чтобы избежать розыска по алиментам, и живет в Хакни. Если это действительно тот самый человек, то он работает водителем-дальнобойщиком, что, несомненно, подходит человеку, стремящемуся уклониться от выполнения родительских обязанностей.

Отправив субподрядчику Дэву Шаху электронное письмо с просьбой установить наблюдение за адресом в Хакни и фотографировать всех, кто входит или выходит из него, Страйк отправился на ужин с Эриком Уордлом.

Страйк решил, что стандартного дешевого карри-хауса будет недостаточно, чтобы расположить к себе своего друга-полицейского, у которого он намеревался попросить об услуге, связанной с переписью населения. Поэтому он заказал столик в клубе “Корица”, который находился в нескольких минутах езды на такси.

Ресторан когда-то был Вестминстерской библиотекой, поэтому множество столов с белыми скатертями стояли в большом просторном зале с обшитыми книгами стенами. Страйк, пришедший первым, снял пиджак, ослабил галстук, заказал пинту пива и сел читать новости дня с телефона. Он понял, что пришел Уордл, только когда тень полицейского упала на стол.

— Тут получше, чем в Бомбей Балти, — прокомментировал полицейский, усаживаясь напротив Страйка.

— Да, дела в последнее время идут неплохо, — ответил тот, убирая телефон обратно в карман. — Как дела?

— Не могу пожаловаться, — сказал Уордл.

Когда они только познакомились, друг Страйка Эрик Уордл был по-мальчишески красив. Несмотря на то, что он по-прежнему хорошо выглядел, его некогда полная волос голова поредела, и он выглядел так, как будто постарел больше, чем на шесть лет, которые прошли на самом деле. Страйк знал, что не только тяжелая работа вытравила эти борозды вокруг рта и глаз Уордла; он потерял брата, а жена, Эйприл, ушла от него полгода назад, забрав с собой их трехмесячного ребенка.

Пока они изучали меню, разговор шел в обычном русле, и только когда официант принес Уордлу пинту пива и принял их заказ, полицейский передал через стол папку.

— Это все, что я смог узнать о стрельбе в Кевина Пирбрайта.

— Отлично, — сказал Страйк. — Как поживает наш друг-фальшивомонетчик?

— Арестован, — сказал Уордл, поднимая свою пинту в тосте, — и я думаю, что его удастся убедить, чтобы он сдал и высшее начальство. Ты, возможно, обеспечил мне долгожданное повышение, так что ужин за мой счет.

— Я бы предпочел, чтобы ты заплатил мне информацией, — ответил Страйк.

— Я знал, что ты не забронировал это место по прихоти, — вздохнул Уордл.

— Давай закажем, и я все объясню.

После того, как они приступили к еде, Страйк попросил об одолжении, за которым он пришел: помощь Уордла в получении доступа к записям переписи населения, которые обычные люди получить не могут.

— Откуда такой интерес к этой ферме Чепмен?

— Это штаб-квартира Всеобщей Гуманитарной Церкви.

— Ох — сказал Уордл. — Это место. Эйприл ходила на одну из их встреч несколько лет назад. Ее подруга с занятий йогой заинтересовалась этим и взяла ее с собой. В итоге подруга присоединилась. Правда, Эйприл была там всего один раз.

Уордл прожевал и проглотил, прежде чем добавить,

— Она потом немного странно себя вела. Я пошутил, и ей это не понравилось, но я сказал это только потому, что никогда особо не общался с той женщиной, которая ее туда отвела. Она увлекалась кристаллами, медитацией и прочей ерундой. Ты знаешь, что это за тип.

Страйк, хорошо помнивший периодические фазы песнопений Леды, скрестившей ноги перед нефритовым Буддой, сказал, что да, и спросил:

— Эйприл подумала, что в этом что-то есть, не так ли?

— Думаю, она защищалась, потому что знала, как сильно ее друзья-йоги меня бесят… Наверное, не стоило быть сволочью в этом вопросе, — признался Уордл, угрюмо жуя. — Итак, какие записи переписи тебе нужны?

— Все, начиная с 91-го года.

— Черт возьми, Страйк.

— Я пытаюсь отследить бывших членов клуба.

Уордл поднял брови.

— То есть ты хочешь все время оглядываться.

— В смысле?

— У них репутация организации, которая жестко преследует тех, кто пытается их дискредитировать.

— Я слышал.

— Какую надуманную причину я могу назвать переписчикам? Они так просто информацию не выдают.

— На данный момент у меня есть данные о принудительном контроле, физических нападениях, одно обвинение в изнасиловании и несколько случаев жестокого обращения с детьми.

— Боже правый. Почему бы не добавить убийство и не получить полный комплект?

— Дай мне время, я занимаюсь этим делом всего два дня. Кстати говоря, этот выстрел в Пирбрайта…

— Тот же пистолет использовался в двух предыдущих перестрелках, связанных с наркотиками. Я не занимался этим делом, никогда не