— И мне так кажется, — сказала Пенкрофт, переплетая свои пальцы с пальцами Лоама. — Право, Себ. Я бы не хотела оказаться в тех джунглях ночью. Лучше завтра туда пойдем, когда оглядимся.

Кто устоял бы перед ней?

— Ладно, — пробурчал Лоам угрюмо. — Дюны так дюны. Немыслимо: все пошли за мной к дюнам, а не за Лоамом в лес. Да, сначала дождались от него команды, но идея-то была моя, и все побрели за мной, точно утята за матерью, на возвышенность, где неожиданно поднявшийся ветер колыхал горькие травы. Сам толком не понимая, что происходит, я устроил всех на ночлег в круг, достаточно близко друг к другу для безопасности, но так, чтобы каждый смотрел в свою сторону и чтобы никто не мог подкрасться к нам незамеченным. Какое-то время я еще лежал без сна на песчаной постели. Стало холодно, и я соображал, как же на следующий день развести костер, без него не обойтись. А еще я изучал незнакомые звезды, невероятно яркие, нависавшие прямо над головой. Я сумел узнать кое-какие из них, достаточно, чтобы удостовериться: мы — в Южном полушарии. Вместо Полярной звезды и Большой Медведицы над головой медленно плыл Южный Крест, словно часть сменных театральных декораций. Я думал о звездах и о том, что случилось перед этим. Куда бы мы ни попали, мир явно перевернулся.

Первое пробуждение на острове было похоже на то, как я впервые очнулся после крушения — снова перед глазами крупным планом песок, и опять я полез за очками, надел их. Попытался встать, и опять разъехались ноги. Вот только эйфория пропала.

Я встал, расправил затекшие конечности. Надо же — остров тропический, а ночь ужасно выдалась холодная, руки и ноги словно превратились в ледышки. Я потряс ими, прошелся, хромая. Ждал, пока кровь начала циркулировать, а тем временем присматривался к одноклассникам. Пенкрофт и Лоам все еще спали, сплетясь телами, прижавшись друг к другу, как в рекламе Кельвина Кляйна. Вот бы подольше не просыпались — пока спят, не вредят. Игана я разглядел на самом берегу, он мочил ноги в волнах. Тюрк забрался повыше на дюну, жевал водоросли и вглядывался в океан, дурацкая длинная челка развевалась на ветру. Ли стояла рядом с ним, бросала камушки в прибой. А Флора бродила по желтому песку, время от времени подбирала ракушку, потом ее выбрасывала, розово-фиолетовые волосы полностью скрывали ее лицо. Меня охватил гнев. Тюрк кормился моими водорослями. Ли разбрасывала мои камушки.

Флора присваивала мои раковины. Иган сунул свои бледные стопы в мой личный океан.

Остров Линкольна больше не принадлежал мне, он был осквернен. Целое полчище змей заползло в мой рай, и, поскольку эта земля не могла быть безраздельно моей, я решил как можно скорее отсюда убраться. По правде говоря, мне так сильно захотелось убраться оттуда поскорее, что желание быть спасенным заглушило даже голодные спазмы в желудке. Развивая свой вчерашний успех — мне же удалось загнать всех на ночлег туда, куда я считал нужным, — я решил созвать собрание. Попытаться. А поскольку раковины, годной служить в качестве рога[14], тут не было, я просто заорал:

— Эй, все!

Все обернулись и уставились на меня. Я замахал руками, приглашая их, приветствуя — о, как мало это соответствовало моим чувствам! Я предпочел бы разогнать всю эту компанию, но раз я вынужден сотрудничать с этими гадами ради собственного спасения, то придется на это пойти.

— Я подумал, надо нам провести что-то вроде собрания и понять, что нам делать.

К моему изумлению, каждый из них бросил свое занятие, и все они прибрели ко мне — без особого энтузиазма, но все же явились. Мы сели кружком. Ли бережно потрясла Пенкрофт за плечо, словно мать, будящая ребенка в школу. Так-то эти двое, Пенкрофт и Лоам, зашевелились еще от моего крика. Лоам открыл глаза и сразу — свинья, она свинья и есть — заявил:

— Жрать хочу.

И все дружно забормотали:

— И я! И я! Умираю!

Интересно, подумал я, что же они едят дома на завтрак, все эти спортивные типы? Горы белка, а еще и фрукты, и хлопья для поддержания атлетических достижений? Это же для них главная трапеза дня. Однако мне и воображать не пришлось, из чего состоит их привычная трапеза, потому что все принялись говорить об этом.

— Чего бы я не отдал за настоящий английский завтрак, — сказал Лоам.

— И я! — мечтательно подхватил Иган.

— Круассаны с горячим шоколадом! — У Ли даже лицо смягчилось при этой мысли.

— Макмаффин с сосиской и яйцом, — предсказуемо выбрал Тюрк.

— Блины на сливках, обжаренный до хруста бекон и кленовый сироп. — А вот Пенкрофт удалось меня удивить: судя по ее виду, я бы сказал, что она в жизни не притрагивалась к углеводам.

Все вслух фантазировали о том, что хотели бы съесть прямо сейчас — все, кроме Флоры, которая вдруг рассмеялась, вернее, зафыркала.

— Ты чего? — полюбопытствовал я.

— Клуб «Завтрак», — сказала она. — Знаешь такой фильм?

Она поочередно ткнула пальцем в каждого:

— Лоам — качок. Пенкрофт — красотка. Ли — вундеркинд. Я — эмо. Ты, Селкирк, — ботан. И говорить нам не о чем, кроме как о завтраке.

Я понял ее мысль. Каждый из нас воплощал классический школьный тип. Теория, выдвинутая Флорой, слишком заинтересовала меня, чтобы спорить с ярлыком ботана — в конце концов, это было очевидно, все и так про меня это знали. И вообще это Флора довольно умную штуку сказала про клуб «Завтрак». Я почувствовал облегчение, поняв, что не все, с кем я тут застрял, непроходимые глупцы. Но я не хотел сразу снять Флору с крючка — не так быстро.

— Отлично, — сказал я. — Отныне мы клуб «Завтрак». Очень хорошо. Но что нам это дает? Надо сорганизоваться. На данный момент единственный известный нам источник пищи — то, что осталось в самолете, верно?

Лоам сразу же опроверг меня, наш альфа-самец:

— А как насчет этого?

Мы проследили за его взмывшим вверх перстом. Лоам указывал на вершину высокого и гладкого пальмового ствола, где под глянцевыми листьями висели два огромных зеленых кокоса.

— Похоже на орехи, — сказал Лоам.

— Орехи и есть, тоже мне открытие! — презрительно огрызнулась Флора.

— Не, детка! — вмешался Тюрк. — Он насчет орешков! — И он по-рэперски ухватился за свою мошонку.

Я слегка улыбнулся, хотя жест был пошлым донельзя. Пусть все будут на моей стороне.

— Верно-верно, — подхватил я. — Зеленые гонады. Но как до них добраться? Ствол гладкий, словно стекло.

Это, по крайней мере, никто не мог оспорить. Эти высоченные деревья не имели похожей на ананас морщинистой коры, по которой удобно карабкаться, — на них вообще коры не было. Наверное, таким способом природа защитила плоды.

— Как я и говорил, — настойчиво продолжал я, — если нам удастся разыскать место крушения, мы, по крайней мере, найдем там напитки и снеки. А может быть, и целый обед, который собирались нам подать и не успели. Вчера я попробовал тут ягоды, но они совсем невкусные. Нужно поразведать сейчас, когда светло и пока не слишком жарко. Если повезет, в самолете найдется еда, напитки, а еще наш багаж. Мы устроимся поудобнее, пока ждем спасателей.