— А вы прочитайте. Я решила немного систематизировать список, чтобы вам было удобнее. — Мы вместе склонились над документом. — Вот первая группа — это те, которым срочно требуется материальная помощь из казны, вторая — желающие устроиться на работу во дворец, а вот эти давно мечтают о повышении по службе. Ну и несколько отдельных имен для людей с особыми просьбами. Например, троюродная кузина по материнской линии, которая мечтает стать фрейлиной ее высочества.

— Ты что, хочешь, чтобы я исполнил все это? — Принц недоверчиво помахал у меня перед лицом списком.

— Нет, конечно, — ответила я.

— Тогда зачем ты подготовила этот список?

— Чтобы вы были в курсе, чего стоит быть вашей фавориткой.

— И что теперь прикажешь с этим делать? — Рауль снова взглянул на документ.

— Да что хотите, — милостиво разрешила я. — Можете выбросить, а можете на стенку повесить. Ну или указ какой-нибудь написать на обратной стороне — это если в королевстве не будет хватать бумаги. Нет, я понимаю, конечно, подразумевалось, что я стану действовать по-другому. Я должна была между делом, как бы невзначай намекнуть вам на то, что такого-то и такого-то просто-таки необходимо назначить, допустим, новым поставщиком тканей во дворец. И время подобрать такое, чтобы вы ну никак не могли мне отказать. Скажем, в постели, в самый ответственный момент.

— Ты находишь это смешным? — как-то тоскливо спросил Рауль.

— По-моему, вполне… Ох, нет! — Я наконец сумела интерпретировать его интонацию. — Хотите сказать, какая-то женщина именно так и поступила?

— Какая-то? — переспросил он. — Да практически все.

— Да, невесело, — вынужденно признала я. — Хотя с другой стороны… В общем-то все справедливо. Это своего рода плата за то, что вы легко можете получить любую женщину. Вам не надо приглашать на свидания, дарить цветы, добиваться, гадать, любит — не любит. Достаточно одного слова — и любая женщина вам отдалась.

— Что-то ты не очень-то отдалась, — напомнил его высочество.

— Только не говорите, что вы об этом жалеете, — фыркнула я.

— Не дождешься.

Послышалось хлопанье крыльев, и Кирилл привычно приземлился на подставленный мной локоть, после чего вскарабкался по рукаву на правое плечо. Генри, не желая отставать, устроился на левом.

— Если бы птицы умели говорить и попросили тебя замолвить за них словечко, ты бы точно сделала это менее топорно, — усмехнулся принц.

— Они умеют говорить, — заступилась за своих подопечных я. — Во всяком случае, некоторые из них.

— Ну да, попугай, например, — без особого восторга согласился Рауль. — Говорить он умеет, это я только что слышал. Но что с того, если он просто повторяет услышанный звук, понятия не имея, что этот звук означает?

— Вы так думаете? — отозвалась я. — Ошибаетесь. Эта птичка гораздо умнее, чем вы полагаете.

— С трудом верится. Какое количество мозгов может уместиться в такой маленькой головке?

— Вы удивитесь.

— Ну попытайся меня удивить.

— Почему бы и нет? Раз уж вы в кои-то веки добрались до оранжереи, давайте я продемонстрирую вам, что умеют делать ваши животные.

Согласно хмыкнув, принц откинулся на спинку скамьи с тем скептическим выражением лица, какое, как правило, бывает у людей, стремящихся разоблачить фокусника.

Я извлекла из кармана три ореха и положила на стол.

— Сколько орехов? — спросила я у Генри, четко выговаривая слова.

— Три, — ответил попугай.

Я вручила ему один орешек в качестве поощрения.

— Ты просто научила его говорить «три» в ответ на этот вопрос, — попытался разоблачить меня принц.

Я молча извлекла из кармана еще три ореха и добавила к остававшимся на столе.

— Сколько орехов? — опять спросила я.

— Пять, — ответил Генри и снова получил свою награду.

Я вопросительно посмотрела на Рауля.

— Значит, ты подаешь ему какой-то знак, — снова проявил скептицизм тот.

— Вот, возьмите. — Я запустила руку в карман и извлекла оттуда целую горсть орехов. — Дайте ему сколько сами захотите и задайте тот же вопрос. Только запомните: он умеет считать до семи.

Для чистоты эксперимента я вышла из беседки и остановилась, повернувшись к ней спиной. После трех вопросов принц сдался.

— Ладно, считать он действительно умеет, — признал Рауль.

— И понимает значение произносимых им слов, — отметила я.

— Допустим, — кивнул принц чуть менее уверенно. — А ворон что, тоже умеет говорить?

— Говорить — нет. Зато умеет понимать. Редкое качество даже для людей, — хмыкнула я.

— И откуда же ты это знаешь, если говорить он не может?

Чем долго объяснять, лучше один раз продемонстрировать.

— Кирилл, пальма!

Ворон спорхнул с моего плеча и перелетел на пальмовую ветвь.

— Стол! — продолжила я.

Ворон переместился на столешницу.

— Скамья!

Раскинув крылья, Кирилл спикировал на сиденье.

— Айрин! — сказала я затем.

Ворон вернулся ко мне на плечо.

— Достаточно? — осведомилась я у принца.

— А ко мне на руку он сможет перелететь по такой команде?

— Пока нет. Даже людей требуется познакомить, прежде чем они смогут узнавать друг друга по имени. Но можно его научить.

Чем я незамедлительно и занялась.

К тому времени, когда Кириллу осточертело перелетать с руки на руку даже за награду и он уже был готов сказать человеческим голосом: «Жрите сами свои орехи!», принц собрался уходить. Напоследок напомнил мне о необходимости наведаться вечером в его опочивальню. Легенду, как ни крути, надо подпитывать.

— А можно я возьму с собой книжку? — спросила я.

— Хочешь почитать мне вслух? — сыронизировал Рауль.

— Могу и вслух, если вы любите женские романы, — не осталась в долгу я. — На самом деле нужно же мне как-то коротать время. У вас свои дела, мешать я не хочу. И потом давно хотела спросить. Мне что же, и на всю ночь тоже придется оставаться? Иначе у офицеров охраны могут возникнуть подозрения, ведь так?

— Могу тебя успокоить: никаких подозрений не возникнет, — заверил принц, направляясь к выходу. — Я никогда не оставляю у себя женщин на всю ночь.

Я предоставила ему уйти по своим делам, не задавая лишних вопросов. Не стала интересоваться, не потому ли он предпочитает спать один, что превращается по ночам в страшное чудовище. И без того очевидно, что Рауль никого не подпускает к себе слишком близко. А проведенная вместе ночь сближает порой гораздо сильнее любовных утех.