Дочь рассказала и о том, как царь перед отъездом подошёл к Коккозке и зачерпнул горсть воды, а затем на память бросил в реку…

– Вот это! – Сулима, смеясь, показала Шариде монету.

– Откуда же ты взяла её?

– Сорока принесла.

– Я не понимаю тебя.

– Император бросил монету в Коккозку, а она скользнула по камню и в воду не попала. Сорока заметила монету первой. Она подскочила к ней и вытащила из щели между камнями. Но монета ей не понравилась, и она выбросила её. Я всё видела и подобрала.

Шариде взяла монету в руку. Обыкновенная копейка, правда, побывавшая в царских руках. Она тут же вспомнила, как Николай II прощался с юсуповским имением, как подошёл к реке и что-то в неё бросил. Тогда она явственно различила звон упавшей монеты. Хотя понятно – шум реки и расстояние никак бы не позволили ей расслышать этот звон. Выходит, звук до неё долетел на подсознании? Но тогда, это явная подсказка на значимость самой монеты. Несмотря на её малый номинал. И за этой копейкой скрывается нечто большее, чем может показаться постороннему. Так же как и посадка кипарисов в юсуповском парке…

Сулима отдала копейку матери. Так захотела Шариде, хотя дочери было жаль расставаться с царской реликвией. К тому же доставшейся ей так чудно – через сороку. Но что поделаешь, не спорить же с самой Шариде! К тому же ей, как дочери, следует всегда подчиняться родительской воле. Так она была воспитана. Впрочем, тогда так были воспитаны многие, не видя в естественном подчинении старшим ничего предосудительного, ущемляющего их собственно достоинство.

А Шариде возрадовалась. Она просто ликовала. Не копейка оказалась в её руке, а несметный клад! Его только надо аккуратно распознать, не нарушая целостность и не привнося что-то своё. Если бы кто-то в этот момент увидел шаманку, то мог бы подумать, что женщина сошла с ума. Она «баюкала» копейку, как дитя, гладила её, смеялась, возносила здравницы и разводила руки в стороны, как будто не может объять того, что находится перед ней. Так оно величественно и необъятно. Но на самом-то деле – у неё была лишь скромная монета, обыкновенная медная копейка, непонятно каким образом попавшая в царские руки…

Чтобы понять состояние Шариде, надо окунуться в ту среду, частью которой она была сама. Распознать те знания, хранителем которых она являлась, и те откровения, которые приходили в её сознание в результате духовных практик. Главным из которых был, конечно же, танец дервиша.

…Шариде крепко зажала в кулаке царскую копейку и начала медленно кружиться, нашёптывая только ей известные и понятные слова. По привычке «положила» голову на плечо, возвела вверх правую руку, «запрокинув» кисть и… уплыла в бесконечные пространства своих ярких видений.

Танец продолжался долго. И если бы кто-то осмелился в это время вглядеться в лицо Шариде, то мог бы подумать, что женщина спит. Но её ноги, такт за тактом, продолжали двигаться по кругу. Для увидевшего подобное вращение впервые, оставалось вечной загадка, как дервиши удерживают равновесие. Не привязанны ли они невидимой нитью к потолку, благодаря чему и проявляется их поразительная устойчивость? Но чтобы в это время ещё и медитировать, вступая в контакт с иным миром… На подобное была способна лишь Шариде!

Именно после этого танца с царской монетой было принято решение о строительстве дома для Сулимы в том селе, которое сейчас известно как Счастливое. Делалось всё под благовидным предлогом, не вызывая ни у кого подозрений. Шариде сама указала место под дом и «очертила» границы будущей усадьбы. Она же проводила «защитные» ритуалы, чтобы это место могло служить тем задачам, которые ей были известны. Внешне дом Сулимы мало чем отличался от соседних – типичная татарская постройка. Таким он и должен быть – незаметным. В этом и была его сила. В этом состоял смысл самого строительства. Всё должно быть сделано так, как будто оно произошло естественным путём. Это и была «прививка», когда к старому корню, корню-аборигену, прищипывается новая веточка. Внешне она неотличима от любой другой. Но спустя время, когда веточка станет крепким стволом, вдруг выяснится, что плоды этого дерева не такие, как на соседних деревьях. Соседи же ни за что не заметят подмены: это дерево выросло у них на глазах, оно «проклюнулось» из старого корня, который был тоже деревом, росшим здесь испокон века…

Когда грянула революция 1917 года, а затем – гражданская война, всё вокруг пришло в движение. Случились те грандиозные события, которые привели к кардинальным переменам. И в жизни общества, и в судьбах отдельных людей. Юсуповы навсегда покинули своё охотничье имение. Царская семья была расстреляна. Шариде переселилась жить к дочери, в тот дом, который возник в своё время, благодаря её стараниям. И в том числе – благодаря царской копейке, брошенной однажды российским императором в воды горной реки Коккозки – в память о чём-то важном и понятном лишь ему одному.

Таким вот необычным образом, благодаря любопытной сороке, монета из рук царя перекочевала к Шариде, попала из юсуповского имения в пределы усадьбы Сулимы. Получается, она связала эти два места какой-то незримой нитью, видимой лишь Шариде, и о наличии которой в целом мире было известно лишь нескольким людям.

Кроме того, посредством этой копейки тайны двух мест слились воедино, став общей тайной. И если ещё учесть то немаловажное обстоятельство, что над ней незримо парит царский ореол, придавая общей тайне ещё большую загадочность, становится ясно, что в любом случае, копейка эта нерядовая. Она – судьбоносная. И её судьбоносную силу своевременно заметила Шариде, сумев использовать её так, как посчитала нужным сама.

Я закончил свой рассказ и посмотрел на внимательно слушавших меня друзей. Кирилл всё время гладил монету, как будто пытался счистить с неё остатки невидимой пыли. Ольга рассматривала собственную картину, ища в ней изъяны, которые ещё можно подправить. А Вячеслав смотрел в окно, за которым проглядывали контуры возводимой нами башни. Совсем недавно именно там мы с Руданским и нашли эту копейку.

Оторвавшись от окна, он сказал:

– Ты так убедительно рассказываешь, как будто бы присутствовал при всём том. А ведь это – лишь плод твоей фантазии.

– Ну почему же! – возразил я. – Мне эту историю рассказал дед Василий, а ему – Сулима.

– Но ты же не видел её танец!

– Не видел… Но стоит мне его сейчас представить, как я начинаю чувствовать это вращение. А следом – открываются и картинки из прошлого.

– Мистика! – заявил Кирилл.

– Пусть так, – согласился я, – но это тоже путь к познанию. Разве и ты не следовал им, когда писал свою «Голубиную книгу»?

Руданский ничего не ответил. Впрочем, я и не ждал от него разъяснений. Главный довод моей правоты он держал сейчас в руках – это копейка 1913 года. Он сам её нашёл. С этим фактом невозможно было не согласиться. А я лишь рассказал, как царская копейка, прежде, чем оказаться в его руках, попала под толстый слой земли.

– Копейка и подсвечник – звенья одной цепи, – вдруг сказал Вячеслав.