Горчаков выхватил у нее из рук сумку и недоверчиво стал ощупывать.

— Говоришь, больших денег стоит? Вот уж не подумал бы, на вид дерюжка какая-то…

— Деревня! Грабли убери! — Регина отобрала сумку, шлепнула ею Горчакова и, обессилев от переживаний, опустилась на диван. Лена Горчакова тем временем методично проверяла наличие в доме дорогостоящей кухонной и телевидеотехники. К счастью, ничего не пропало. Наверное, я застукала грабителя практически сразу.

Горчаков подпрыгивал, порываясь бежать в полицию. Он практически уже собрался, вооружился мощным фонарем, найденным в кладовке, снял с гвоздика ключ от входной двери и топтался в прихожей — в семейных трусах с трогательными клубничками, в шлепанцах, когда Регина ехидно спросила:

— Ты прямо так собираешься идти в полицию?

— А что не так? — заволновался Горчаков.

— Ты в зеркало на себя посмотри, — невиннейшим голоском посоветовала Регина.

Горчаков рванулся к зеркалу, стал изучать себя в зеркале с ног до головы в поисках изъянов внешности, препятствующих прямо сейчас отправиться в полицию, и наконец-то до него дошло. По крайней мере, я ждала, что сейчас он хлопнет себя по макушке и скажет: «Черт, я забыл штаны надеть».

А он потер лапищей подбородок и смущенно пробормотал:

— Черт, я небрит…

Стеценко резонно заметил, что мы понятия не имеем, где участок, и даже не знаем, как туда позвонить. Решили подождать до утра и сообщить эмиссару владельца виллы, дядьке-шовинисту с большими усами. А пока дружно пошли осматривать следы взлома. Да, створка окна, расположенного рядом с входной дверью, была отжата, деревянная рама повреждена. Получалось, что злодей просунул руку в щель и отпер задвижку двери, так и вошел.

— Странно, — сказал Стеценко, — у Регины внизу свет горел, значит, явно кто-то есть на вилле. И машина наша прямо у калитки припаркована. Почему он именно сюда полез? Вокруг полно нежилых вилл, еще не сезон, лезь не хочу.

— Потому и полез, — откликнулся Горчаков. — Что им брать с нежилых вилл? Вы что думаете, воры телевизор потащат отсюда или посудомоечную машину? Может, ложки-вилки еще прихватят? Нет, они только деньги берут. Или уж совсем что-то ценное.

— Региночку? — сострил мой муж.

— Хотя бы.

— Ну, так ведь деньги не взяли.

Я не стала вмешиваться, но про себя порадовалась, что не стала собирать Регинины вещи в ее сумку, оставила валяться. А была бы я паинькой, как Ленка Горчакова…

— И потом, — Горчакова распирало, — здесь только гастролеры работают, не местные, а братья-славяне. Грабят с тонким знанием психологии. Вот я читал в одном журнале, как в Гетеборге почтамт обнесли.

— Гетеборг — это разве Франция? — удивилась его жена.

— Да какая Франция, Швеция. Это я к примеру, что если преступление тонко продумано, то это явно наши ребята. Русские, белорусы, хорваты, на крайний случай.

— Ну, и как грабанули почтамт в Гетеборге? — заинтересовался мой муж. — Ты там была вроде бы, помнишь, Маша?

Еще бы я не помнила: меня туда возил мой итальянский ухажер, с которым Стеценко соперничал, и поскольку Саша в итоге победил итальянца, то проявлял благородство и не ревновал к этим воспоминаниям.

— Так вот… Вы меня слушаете? — встревожился Горчаков. — Ну, так слушайте. Пару лет назад в Гетеборге был налет на почтамт, взяли больше миллиона евро.

— Там же кроны, — удивилась Регина.

— Ну, значит, сумму, эквивалентную «лимону» евро, — выкрутился Горчаков. — Это несущественно. Главное, как взяли. Налетели люди в масках, всех положили на пол. Один сотрудник успел нажать «тревожную» кнопку. И когда в полицию поступил сигнал, оказалось, что они выехать не могут.

— Как это? — не поняли мы.

— А вот так! — Лешка торжествовал. — Оказалось, что возле полицейского участка стоит бесхозная машина, в ней лежит какой-то баул, и написано «бомба». Когда машину обнаружили, полицейские вызвали саперов, оцепили свой полицейский участок и сидели ждали, пока саперы проверят «тачку». Конечно, там никакой бомбы в помине не было, мусор в бауле лежал. Представляете? Полицейские лохи сами себя оцепили и даже не дергались, пока саперы не отработают. Ну как?

— Сильно! — оценили мы. — Да, Леха, ты прав, это не шведы были, это явно наши, братья по крови.

— Ну, а я о чем? На психологии сработали. Но чтобы дотумкать, что шведы настолько дисциплинированные гаврики, что даже не рыпнутся и будут терпеливо ждать, пока им разрешат спять оцепление, то есть чтобы сыграть на особенностях их национального менталитета, надо что?

— Надо оценить этот менталитет со стороны, да? — догадалась я.

— Правильно, Машка. Именно со стороны. И должны оценивать разгильдяи, у которых в национальном менталитете дисциплинированность и не ночевала.

Раз уж мы все собрались в гостиной, напрашивалась идея отметить наше чудесное спасение. Кто их знает, сколько их было, этих грабителей? Пристукнули бы сначала меня, потом всех остальных… Вот и французское шампанское пригодилось наконец. Лена быстро состряпала какую-то легкую закуску, и понеслось, чтобы уж окрестные гопники наверняка знали: на вилле не дремлют. Между прочим, три часа ночи, самое время выпить и закусить. Горчаков разглагольствовал про то, что надо бы выставить охрану, часовых, и дежурить до утра, Регина его горячо поддержала, но дело кончилось тем, что дежурного не выбрали, а всю нашу компанию так и сморило на мягких диванах в гостиной. Лена, правда, устроилась под крылом у героического Горчакова, нежно к нему прижавшись; вот спасибо ночным грабителям за воссоединение супружеской четы.

Поутру все смущенно потягивались, разминая затекшие конечности. Горчакова, едва разлепила глаза, сразу кинулась прибирать загаженное ночными посиделками помещение. А я, нагло задвинув на трудовую повинность, открыла балконную дверь, подставила лицо ласковым пальцам юного рассветного солнышка и почувствовала себя француженкой, героиней Жапризо или Буало Нарсежака (жаль только, что все они, за редким исключением, плохо кончали). Сейчас — душ, потом кофе с круассанами, потом — навести красоту, надеть солнечные очки — и вперед, осматривать достопримечательности под заинтересованными взглядами галантных французов…

За моей спиной, сводя на нет обаяние волшебного рассвета, вяло, совершенно по-семейному, переругивались Регина и Горчаков. Наша прима, закинув ноги на спинку дивана, рассматривала в пудреницу свое лицо без косметики. Горчаков ей всячески мешал, пытаясь пристроить свои собственные конечности на оставшемся пятачке дивана и отпуская колкости насчет того, что мужья ее бросали, потому что наутро смертельно пугались ее истинного, умытого вида.

— Отвянь, — лениво отвечала Регина, — ты что думаешь, я по утрам выгляжу, как Синди Кроуфорд? По утрам никто так не выглядит.

— С чего ты взяла? — задирался Горчаков.

— Это не я сказала, — пояснила Регина. — Это Синди Кроуфорд. Она сама сказала: «Вы что думаете, я по утрам выгляжу