С той поры я почти все дневное время проводила на палубе, чаще всего в сопровождении первого помощника Адама Брума. Тот сразу предупредил, что мы приближаемся к водам, где неизмеримо возрастает риск столкнуться с пиратским кораблем.

— И что же будет, если они нас обнаружат? — спросила я, больше побуждаемая любопытством, нежели страхом.

— Если на горизонте появится черный флаг, мы незамедлительно спустим свой, — невозмутимо ответил Адам. — Они вышлют абордажную команду, поднимутся на борт и заберут все, что пожелают.

Признаться, его слова меня удивили.

— Как же так? Мы даже не попытаемся оказать сопротивление?

— Бесполезно. Нас всех тут же перебьют и вышвырнут за борт.

— Ясно. А что дальше? Я имею в виду, после того как нас возьмут на абордаж?

— Большая часть экипажа присоединится к пиратам. Они об этом только и мечтают! Кроме капитана, разумеется, — добавил он, почему-то умолчав о том, как собираются поступить в подобной ситуации он сам и доктор Грэхем. — Шкипер у нас человек честный и справедливый, так что его, по всей вероятности, пощадят. Просто посадят в шлюпку вместе с пассажирами и отправят на все четыре стороны. — Брум неожиданно рассмеялся, хотя, на мой взгляд, обсуждаемая тема мало располагала к веселью. — А вот с вашим братом, мисс Кингтон, боюсь, могут обойтись куда как круче. Моряки не любят, когда с ними обращаются, как со слугами. Отдавать им приказы — исключительная прерогатива капитана. Впрочем, лишь до тех пор, пока они не вступят в Береговое братство, где права командира мало чем отличаются от прав рядового матроса.

— Береговое братство? — переспросила я.

— Это как бы собирательное название всего флибустьерского сообщества, — пояснил Адам. — Желающие присоединиться к нему подписывают что-то вроде договора круговой поруки. Понимаете, мисс Кингтон, далеко не все из этих парней отъявленные мерзавцы. Они называют себя джентльменами удачи, и среди них действительно попадаются самые настоящие джентльмены.

— А что они сделают со мной, единственной женщиной на борту? — решила я уточнить на всякий случай.

— Клянусь, я изрублю в куски любого, кто осмелится к вам приблизиться! — пообещал Брум, скорчив свирепую физиономию и значительно похлопав ладонью по рукояти своего тесака.

— Лучше одолжите мне шпагу, и я сделаю это сама, — предложила я.

— Хотите сказать, что умеете ею пользоваться? — смерил он меня недоверчивым взглядом.

— Довольно сносно. Я брала уроки фехтования вместе с братом.

— Понятно. — Адам в затруднении потер свежевыбритый подбородок. — Ладно, что-нибудь придумаем. Но я рад, что мы с вами на одной стороне. Должен признаться, кстати, что вы не перестаете меня поражать, юная леди!

Вахту на «Салли-Энн» несли круглосуточно. Впередсмотрящие неусыпно следили за горизонтом и не раз замечали проходящие мимо суда, но ни одно из них, по счастью, не приближалось к нам и не поднимало зловещего пиратского флага. Погода стоял а хорошая, ветер оставался попутным. Все чаще стали попадаться мелкие необитаемые островки, окаймленные полумесяцем коралловых рифов. На некоторых мы останавливались, чтобы пополнить запасы пресной воды и свежих фруктов, но большей частью они представляли собой голые скалы без всяких признаков растительности.

Странно, но я не испытала никакого душевного подъема, предсказанного Адамом, когда «Салли-Энн» проходила вдоль северного побережья Испаньолы [18] — самого большого и густонаселенного острова в восточной части Карибского бассейна. Не разделяла я и шумного ликования спутников, отметивших это событие бурными возлияниями. Под бесчисленные тосты и клятвы в вечной дружбе, как это обычно бывает среди пассажиров, которые, скорее всего, никогда больше не встретятся, было выпито немереное количество пунша и других спиртных напитков. Я считала их глупцами и держалась в стороне. Вместо радости и надежды я вновь ощущала на сердце знакомую тяжесть. Приближался конец путешествия. Следующим крупным островом на пути нашего следования была Ямайка.

Порт-Ройял расположен на оконечности узкой косы, вдающейся далеко в море, подобно вытянутой руке. Рейд представляет собой довольно глубокую бухту с прозрачной, как горный хрусталь, водой. Якорь устремился ко дну, распугивая многочисленные стайки рыб самой пестрой окраски. Они так и прыскали от него в разные стороны, будто осколки разлетевшегося вдребезги зеркала. Но вот, наконец, проскрежетало в клюзах последнее звено якорной цепи, и зазубренные черные лапы прочно впились в коралловую поросль, обильно усеявшую красными пятнами ровное песчаное дно лагуны.

Доки и причалы выглядели со стороны ничуть не менее внушительными, чем портовые сооружения в Бристоле. На сотни метров вдоль берега тянулись пакгаузы и штабеля разнообразных товаров. Знакомая мне с раннего детства картина с той лишь разницей, что здесь погрузкой и разгрузкой пришвартованных у пирса судов занимались исключительно рабы. Их полуобнаженные чернокожие тела истекали потом, отливая матовым блеском в солнечных лучах. Женщины трудились наравне с мужчинами. Они точно так же таскали на плечах тяжелые мешки и ящики, перекатывали бочки или с величавой грацией несли на увенчанных разноцветными тюрбанами головах огромные корзины.

Сразу за портом раскинулся большой город, поднимавшийся уступами по склонам пологого холма вплоть до самой вершины. Убогие деревянные хижины сплошь и рядом соседствовали с добротными белокаменными зданиями с черепичными крышами. При этом все они лепились друг к другу почти так же тесно, как пчелиные соты.

— Томас, это моя сестра, мисс Нэнси, — буркнул Джозеф, усаживая меня на заднее сиденье прибывшего за нами экипажа. — Отвезешь ее прямо в «Источник», а я до вечера задержусь по делам в городе. Понятно?

Он небрежно шлепнул ладонью по крупу левую пристяжную и удалился, не оглянувшись и даже не заметив, что испугавшаяся лошадь шарахнулась в сторону, чуть не сбив с ног коренника.

— С вами все в порядке, мисс Нэнси? — участливо осведомился кучер, бросив взгляд на мое побледневшее лицо. — Может, вы лошадок боитесь?

— Все нормально, Томас. Спасибо за заботу.

Тот кивнул, вполне удовлетворенный тем, что я не пострадала, и подозвал мальчишку-негритенка, чтобы тот придержал коней. Сам же слез с козел и принялся грузить наш багаж, с необыкновенной легкостью, будто играючи, ворочая в одиночку тяжеленные сундуки, для переноски каждого из которых потребовались услуги двух носильщиков. Я невольно залюбовалась его статью: он был настоящим великаном — могучим, широкоплечим, с бугрящимися под кожей мышцами. Покончив с погрузкой, он забрался обратно на козлы, щелкнул кнутом, и мы тронулись в путь.

Дорога в глубь острова пролегала по гребню песчаной косы, круто обрывающемуся вниз сразу за обочинами. По правую руку тянулась до самого горизонта полоска песчаного пляжа, на которую накатывались нескончаемой чередой бледно-зеленые волны Карибского моря, а по левую открывалась великолепная панорама спокойных вод лагуны, отражающих небесную голубизну. Смотреть бы и любоваться, вот только лошади в упряжке попались какие-то чересчур нервные и пугливые. Пристяжная неожиданно заржала и вздыбилась, заставив коренную шарахнуться в сторону. Коляску сильно тряхнуло и занесло так, что правое переднее колесо оказалось в опасной близости от осыпавшейся кромки. Я изо всех сил вцепилась в сиденье, с трепетом ожидая, что в следующее мгновение мы все свалимся под откос. По счастью, Томас не растерялся и не выпустил вожжи, благодаря чему, а также своей исполинской силе, сумел, после короткой борьбы, обуздать заартачившихся лошадей.