что не прочь бы попробовать снова

еще разок.

Его слова передали по радио,

и Карла даже рассмеялась.

Карла писала на черепашке

красным лаком для ногтей:

«Сдохни, свинья!»

Завтра она спустит черепашку с цепи,

запустит Джерри во двор.

Мы тогда жили у школы

и осенью каждый день слушали,

как репетирует оркестр школьный

на стадионе.

Фальшивые звуки трубы расплывались, растекались по ветру,

а к ним в придачу –

барабаны и причудливые тромбоны:

лохматый «Луи Луи»,

а иногда «Невозможная мечта».

Я читал книгу о наслаждении,

за которое нельзя цепляться,

нужно быть стрелой,

пронзающей цель насквозь

и летящей дальше.

Сидим за столиком,

изрезанным именами тех, кто был здесь до нас;

октябрь, свет истончился –

бледность травы орошает.

Черепашка в руке Карлы

Отчаянно бьется,

словно ее странные лапки не для того, чтобы лежать спокойно,

а школьный оркестр

на мгновение взял жутко фальшивую ноту,

словно музыку хорошо не сыграть.

И это лишь невозможная мечта.

КУПЛЕННЫЕ КНИГИ[6]:

• Клэр Томалин «Женщина-невидимка»

• «Последний мужчина на земле». Части 1-3 (Воген, Герра, Марцан-мл., Чедвик)

• Честер Браун «Ты мне никогда не нравилась»

• Дэниел Клоуз «Дэвид Боринг»

• Майкл Чабон «Приключения Кавалера и Клея»

• Джо Сакко «Безопасный район Горажде»

• Фрэнк Кермоуд «Без права»

ПРОЧИТАННЫЕ КНИГИ:

• Пит Декстер «Поезд»

• Мэттью Коллин «Звонок из Сербии»

• Клэр Томалин «Женщина-невидимка»

• «Последний мужчина на земле». Части 1-3 (Воген, Герра, Марцан-мл., Чедвик)

• Честер Браун «Ты мне никогда не нравилась»

• Дэниел Клоуз «Дэвид Боринг»

Если вам в голову придет мысль нарисовать генеалогическое древо всего, что я купил и прочел в этом месяце, – а кто знает, может, это занятие окажется весьма увлекательным, если вы преподаватель или студент, у которого достаточно свободного времени, – то наверху должен оказаться тринадцатый номер журнала «Мак-Суини»[7]и роман Пита Декстера «Поезд». В этом древе они будут Адамом и Евой; точнее, были бы Адамом и Евой, если бы те были гермафродитами, способными рожать детей без вмешательства друг друга. Тринадцатый номер «Мак-Суини» и «Поезд» не сумели ужиться друг с другом, да и остальные книги этого месяца, признаться, тоже. На самом деле древо получится очень простым: одна линия пойдет от «Мак-Суини», где собраны комиксы (если вы не в курсе, тринадцатый номер вышел под редакцией Криса Уэра и полностью посвящен комиксам), а вторая – от «Поезда», и это будет серия документальной прозы, о чем я в подробностях расскажу позже. «Поезд» не породил напрямую мой интерес к документалистике, но он тому способствовал. (Я знаю, что вы сейчас думаете. Вы думаете так: но если «Мак-Суини» с «Поездом» не ужились, а сам «Поезд» ничего на самом деле не породил, то так ли удачна затея с генеалогическим древом? Я вам отвечу. Очень удачна. Можете мне верить. Это писательская интуиция.) В общем, если вы возьметесь рисовать такое генеалогическое древо, то у меня для вас две новости: хорошая и плохая. Хорошая: это не составит особого труда. Плохая: это скучно и не исключено, что бессмысленно. Решайте сами.

Я тщательно выбирал книгу, чтобы вернуться в мир художественной литературы, и наконец остановился на «Поезде» Пита Декстера. После прочтения «Дэвида Копперфилда» я боялся возвращаться в этот мир, а Декстера я знаю – с огромным удовольствием прочитал в свое время «Разносчика газет». Первые главы «Поезда» оказались очень захватывающими, свежими и живыми, и я искренне верил, что сумел снова оседлать своего конька. Но затем, в третьей главе, я наткнулся на описание насилия, причем до жути подробное, и меня будто выбросило из книги, с того момента я словно наблюдал за ней со стороны. В том эпизоде насилуют женщину, главную героиню, в какой-то момент ей отрезают сосок. Меня это покоробило. Конечно, именно так я и должен был отреагировать. Но моя реакция оказалась сильнее, чем предполагал автор. Более того, я даже порывался поговорить об этом с Декстером. «Неужели обязательно было отрезать ей сосок, Пит? Объясни, зачем? Разве нельзя было его... надрезать? Или вообще не трогать? Не, ну в самом деле. Ее мужа только что жестоко убили. Ее саму изнасиловали. Мы все поняли. Оставь ты сосок-то в покое».

Я, пожалуй, довольно ленивый читатель, когда речь идет о художественной литературе. Если писатель говорит о каком-то событии, то я ему, как правило, верю. Мартин Эмис в своих мемуарах вспоминает об отношении его отца, Кингсли, к художественному миру Вирджинии Вулф: «Он совершенно неестественен: читая ее романы, отец невольно ругался и спорил с писательницей. „Нет, конечно», „Не думал он так», „Никому она не поверила», – постоянно бормотал он, читая ее романы». Я так себя веду, только если читаю нечто откровенно бездарное (хотя, прочитав Эмиса, я еще долго не мог избавиться от такого восприятия книг). Но в эпизоде с отрезанием соска Декстер явно передергивает. Как мне показалось, появление этого эпизода обусловлено все же миропониманием Декстера и законы повествования здесь ни при чем. И, несмотря на умелое построение романа, рельефный язык и удачный сюжет (главный герой романа – Лайонел Уок по кличке Поезд – живет в Лос-Анджелесе 1950-х годов и зарабатывает тем, что носит за игроками в гольф их клюшки; да и книга, в сущности, о беге жизни), я так и не смог снова погрузиться в нее. Кроме того, в финале один из персонажей получает пулю в голову, но я не совсем понимаю за что. А раз так, значит, я читал книгу недостаточно внимательно. Всегда должно быть ясно, за что кто-то получает пулю в лоб. Если я вздумаю вас застрелить, то обещаю, объяснение будет отличное, вы обязательно все поймете, если успеете.

Дочитав «Поезд» до середины, я зашел в один книжный магазинчик, где обнаружил мемуары Фрэнка Кермоуда «Без права». Я знал Кермоуда как критика, но не подозревал, что он написал книгу воспоминаний, в том числе и о детстве, проведенном на острове Мэн. Едва я ее увидел, как тут же захотел купить. А виной всему бедняжка Нора из «Поезда». Просто я знал, что у Кермоуда никто никому соски отрезать не будет. Я даже начал читать «Без права» еще по пути домой, в такси, и хотя довольно быстро бросил (Кермоуд – это тоже перебор, а мне нужно было нечто на грани одного и другого), мне все же стало спокойнее.