– Не стоит переживать, миледи. Наши слуги хорошо позаботятся о ваших вещах.

Молодой лакей в элегантной голубой ливрее и в обязательном белом парике несколько мгновений таращил на Мадди глаза. Затем торопливо засеменил по длинному коридору. Мадди же мысленно улыбнулась, представив, какие разговоры сейчас начнутся в лакейской. Слуги станут шушукаться по углам, передавая друг другу сплетни о возмутительном поведении жены лорда Роули.

Хватит ли Герти здравого смысла придержать свой острый язычок?

К счастью, горничная еще не приехала. После церемонии венчания она отправилась в меблированные комнаты, чтобы забрать вещи Мадди. Но следовало заранее предупредить ее…

– Отец дома? – осведомился Нейтан, взглянув на дворецкого.

– В данный момент все пьют чай в гостиной. Если вы немного подождете, я узнаю, там ли еще его светлость.

– Будь добр, не говори ему, что я не один, – велел Нейтан. Он обнял Мадди за талию и одарил сияющей улыбкой ослепленного любовью молодого мужа. – Я хочу сделать ему сюрприз.

– Как пожелаете, милорд.

С почтительным поклоном Шоушенк отвернулся и размеренно зашагал вверх по мраморным ступеням. Он держался так прямо, что напоминал солдата на параде.

Как только дворецкий удалился на почтительное расстояние, Мадди освободилась от показного объятия Нейтана и хмуро уставилась на него.

– Он сказал «все»? – прошептала она. – Выходит, кроме вашего отца, тут есть и другие люди?

Нейтан пожал плечами.

– Здесь, в Гилмор-Хаусе, живет моя бабка, вдовствующая графиня. И еще – вдова моего брата София. Правда, я ее никогда не видел. А также моя сестра Эмили. Ей, должно быть, уже девятнадцать, так что она давно покинула детскую.

Перспектива встретиться с тремя спесивыми светскими дамами испугала Мадди. К такой пытке она не была готова.

– Вы не говорили, что, кроме графа, мне придется еще с кем-то встретиться сегодня.

Нейт снова пожал плечами.

– И что же? Ты должна держаться уверенно перед любой публикой.

– Да, наверное. Но… – Кроме матери и леди Милфорд, те немногие дамы из высшего света, с которыми ей доводилось встречаться, отличались заносчивостью и считали ниже своего достоинства даже разговаривать с ней. – Нужно было предупредить меня, что придется играть перед группой женщин. Если бы я знала, ни за что бы не согласилась надеть это жуткое платье. Оно сшито для сцены, а не для появления в приличном обществе!

Нейт окинул взглядом ее полуобнаженную грудь и одобрительно кивнул.

– Отлично. Замечательно. Идеально подходит для скандальной актрисы. Такая женщина должна выставлять напоказ все ценное, что у нее есть.

– Мое самое ценное – это ум.

– В таком случае, – хмыкнул виконт, – постарайся его не демонстрировать сегодня. Действуй согласно сценарию. – Он взял жену за локоть и увлек к лестнице. – Идем же…

Мадди едва поспевала за его широким шагом.

– Что вы делаете? Нам ведь сказали подождать здесь…

– Чтобы Гилмор отказался с нами увидеться? Нет уж! Этому не бывать!

Подхватив юбки, чтобы подняться по широкой лестнице, Мадди искоса взглянула на мужа. Его лицо вновь приобрело мрачное выражение.

– Вряд ли он поступит так грубо. Он же не видел вас десять лет.

– Ты не знаешь графа Гилмора. Перестань препираться. Зли моего отца, а не меня!

Когда они добрались до верхней площадки лестницы, Нейтан потащил ее по широкому коридору со стоявшими повсюду золочеными стульями. Стены украшали канделябры в форме раковин. Их ноги мягко ступали по толстому ковру с рисунком из роз, переплетенных плющом. По обеим сторонам коридора располагались просторные комнаты, одна из которых оказалась обеденным залом со столом, превосходившим по длине сцену в театре «Нептун».

Мадди то и дело озиралась в немом благоговении. Размер и роскошь этого дома поражали и ошеломляли. А ведь ее мать выросла в подобном дворце… И как только она сумела приспособиться к жизни в труппе актеров, странствующих по городам? Неудивительно, что она с такой грустью вспоминала свою прежнюю жизнь, особенно отца, который сказал ей, что она для него умерла.

Мадди стиснула зубы. В качестве леди Роули она войдет в высшее общество. Будет ездить на приемы и балы, на званые обеды. И в какой-то момент она обязательно встретит всемогущего герцога Хутона. Своего деда. Мерзавца, отказавшегося от ее матери.

Это было то общее, что объединяло их с Нейтаном. Они оба мечтали отомстить родственнику. Но ее муж не должен узнать о ее, Мадди, родословной. Пока это должно оставаться для него секретом.

Нейтан остановил ее в коридоре перед сводчатым дверным проемом. Заглянуть внутрь Мадди не могла, но слышала доносившиеся из комнаты приглушенные голоса – сердитый мужской и высокий голос женщины, казалось, чем-то возмущенной.

Вероятно, дворецкий только что объявил о прибытии лорда Роули.

Она взглянула на Нейтана. Его лицо стало непроницаемой маской. И он словно забыл о ее присутствии. Корсет из китового уса под ее вульгарным платьем ужасно сжимал грудную клетку. Ах, если бы только она могла прочитать мысли мужа…

Тут он сжал ее локоть и повел к дверному проему. Его глаза светились холодом изумрудов.

– Улыбайся, дорогая, – прошипел он. – Сейчас начнется спектакль.

Они вошли в невероятно длинный зал с высокими окнами, задрапированными золоченой парчой. По стенам висели огромные гобелены. Стояли группами кресла и кушетки, чтобы хозяевам и гостям было где посидеть. На многочисленных столиках вдоль стен были выставлены всевозможные безделушки, но разглядывать их было некогда, поскольку Нейтан тотчас же направил ее в дальний угол зала. Там, у мраморного камина с пылающим огнем, расположилась группа людей. На сервировочном столике стоял на колесиках серебряный чайный сервиз. Стройная брюнетка с чайником в руке наливала в чашку чай. Поблизости от нее, в креслах, похожих на трон, восседали кареглазый мужчина средних лет и дама в годах. Их взгляды были обращены к дворецкому.

Шоушенк поклонился и хотел было удалиться, но, увидев приближавшихся Нейтана и Мадди, остановился.

– Лорд Роули! – Незадачливый дворецкий взглянул на сидящего джентльмена. – Прошу меня простить, ваша светлость. Я просил его подождать внизу.

Все трое аристократов, как один, повернули головы в сторону незваных гостей. Молодая женщина нахмурилась. Нет, они все нахмурились.

Никто не произнес ни слова. Никто не улыбнулся и не издал радостного восклицания, не раскрыл объятий для вернувшегося домой члена семьи.

Мужчина отставил в сторону чашку и поднялся с места. На нем был изысканный черный костюм с белоснежным накрахмаленным галстуком, телосложение он имел довольно плотное, его поредевшие каштановые с рыжинкой волосы были тронуты сединой, а на щеках виднелись отметины, оставшиеся после оспы. Губы мужчины были плотно сжаты, и от всего его облика веяло враждебностью и неприязнью – словно перед ним появился сборщик налогов, а не родной сын и наследник, которого он не видел десять лет.