структуру ДНК и запустила механизм уничтожения внутренних тканей, меняя состав лейкоцитов и тромбоцитов. Кровь превратилась в чужеродную среду и разрушила генетический код, даваемый при зачатии любому субъективному организму самой матушкой – природой.

Плоть, как физический фактор природы перестала существовать.

Вот и всё, что осталось от Ивана.

Вечер закончился тем, что Губа принёс откуда-то пойманных им лягушек. Они были крупными, и каждая из четырёх вполне могла заменить ужин одному человеку. Вот только желающих не оказалось.

А потом наступила ночь.

Останки последнего проводника прикрыли ветками пихты, и утром решили похоронить рядом с лётчиком, у той пещеры, что они недавно обнаружили. Это должна была быть уже вторая могила, оставленная ими на просторах Байкала. Два лётчика – две смерти, две могилы. Два посещения из чужого пространства – две безвозвратные и глупые утери в экспедиции.

Пройдёт совсем немного времени, и путешественники обнаружат некую связь между этими событиями, и совпадения их между собой будут настолько очевидны, что перерастут в ЗАКОНОМЕРНОСТЬ.

…Но это будет позже.

********

Что самое удивительное, похоронить проводника рядом с лейтенантом ВВС Советской армии не удалось.

Не удалось, поскольку тот отсутствовал.

Рано утром, воздав должное покойнику минутой молчания, путешественники разделились на две группы. Саша, Люда и Семён остались в лагере собирать вещи для выступления в поход (экспедицию теперь ничто не удерживало в этой пещере), а Василий Михайлович с Губой понесли иссохшее, словно мумия, тело к месту, где лежал закопанный ими вчера лётчик.

Начальник экспедиции переступил внешний круг и вошёл внутрь, приближаясь к яме. Губа опасливо последовал за ним. Подойдя к вырванному краю воронки, они заглянули внутрь, где ещё недавно на поверхности была могила.

Эмоции у профессора били через край:

- Невероятно! Вот бы Семёна сюда. Хорошо, кстати, что он успел зарисовать вчера лётчика перед его погребением. Очевидно, червоточина снова вернулась за оставленным здесь телом, всосала в себя, и удалилась назад в своё собственное время. Как это произошло, и каким образом червоточина возвращается, не имею никакого понятия, так что не спрашивай меня. Я и сам не знаю.

Они постояли у ямы ещё пару минут, профессор сделал два снимка и, наконец, решился:

- Давай, опустим туда нашего Ивана. Для него эта яма будет как нельзя лучшей могилой, да и копать нам не придётся – закидаем землёй и поставим два крестика из толстых веток. Ему и Игорю. Снова.

Так и сделали.

А потом увидели нечто, заставившее их замереть на месте.

…Между камней по песку двигались два тёмных силуэта, явно что-то толкая перед собой.

Путешественники присмотрелись и увидели двух огромных муравьёв антрацитово-чёрного цвета. Тело каждого из них имело не менее одного метра в длину и издалека походило на собаку средней величины. В огромных челюстях с обеих сторон между жвалами они держали таких же размеров паука – большого, мохнатого, и, по всей видимости, уже мёртвого.

Василий Михайлович почувствовал такую же растерянность, как и в случае с глазастыми одеялами у границы сферы: таких гигантских насекомых в современной природе попросту не должно было существовать ВООБЩЕ! Это не триасовый период, не царство гигантизма, не меганевры и не аномалокарисы.

Рефлекторно он вскинул карабин и навёл на ближайшего монстра. Губа меж тем пятился назад, пока не уткнулся спиной в только что поставленный ими крест. Два гигантских создания, увидев непонятных для них двуногих существ, остановились в нерешительности, шевеля усами, и касаясь ими, очевидно о чём-то советуясь. Затем, видя, что со стороны незнакомцев нет никакой агрессии и попыток отобрать добытый трофей, развернулись, и на огромных конечностях поползли в другую сторону, оставив на земле круглый предмет, который перед этим катили. Листва кустарника поглотила их, и на поляне вновь воцарился статус-кво. Так их и видели.

Вся абсурдная ситуация заняла не более минуты, и профессор всё ещё продолжал стоять с открытым ртом, когда из-за его спины крадучись вышел фотограф, озираясь по сторонам. Около двух минут путешественники не могли придти в себя от изумления и страха перед такими тварями. Ладно, муравьи, величиною с бассет-хаунда. Но паук, размером с добрую овчарку – это уже что-то!

- У нас здесь что, мезозой? – оторопело спросил профессор, очевидно обращаясь скорее к деревьям, нежели к себе. – Это просто чудища! – он бросил взгляд на Губу. – Испугался, Николай? Ещё бы! Я тоже едва дар речи не потерял.

Фотограф стоял, сморщившись, будто от зубной боли:

- А если бы они на нас напали? – нижняя челюсть его ходила ходуном, и слова выскакивали как дробь пулемёта.

Профессор на миг задумался:

- Сдаётся мне, Николай, что те жгуты, собственно говоря, были ничем иным, как паутиной от этого паука. Не находишь? Ты же в детстве обращал внимание, как летает паутинка бабьим летом? Вот это нечто подобное… только с кислотой, и из иного пространства.

Начальник экспедиции невольно усмехнулся:

- Мы же находимся внутри аномального купола, образно говоря, под колпаком. Чего ещё можно ожидать от магнитной зоны? Последствия атмосферных возмущений мы видели, что называется, налицо: спираль в небе, гигантская пульсирующая луна, смерчи в порталах времени. Так отчего не быть тут чудовищным муравьям из доисторических эонов планеты?

Профессор уже пришёл в себя, и ещё раз осмотрев кустарник, где скрылись неведомые науке особи, с ружьём наготове осторожно приблизился к предмету, лежавшему в траве. Подняв от удивления брови, он принялся рассматривать круглый шар правильной формы, пытаясь сделать для себя хоть какие-то выводы. Он уже понял, что лежало перед ними в траве. С усилием подняв штуковину двумя руками, оглядел со всех сторон и торжественно выдал:

- Перед тобой, Николай, есть не что иное, как обыкновенное пушечное ядро, конца 18-го, начала 19-го века.

Чуть придя в себя, он уже более спокойно добавил:

- Впрочем, после муравьёв величиной с собаку, чему тут удивляться?

Николаю Губе явно не хотелось оставаться на месте – того и гляди вернутся муравьи, а может и пауки размером с корову. Профессор будто не слышал его слова, полностью ушедший в изучение предмета.

- Для мортиры оно маловато, для наполеоновской гаубицы тоже. Следовательно, всё же «единорог», - заключил он.

Губа топтался на месте и беспокойно оглядывался по сторонам, выказывая явное нетерпение. Бросив очередной взгляд на кусты, среди которых скрывалась обнаруженная ими ранее заваленная пещера, он внезапно дёрнул профессора за рукав. Среди веток кустарника виднелся ещё один предмет, соответственно не природного происхождения, иначе Губа его бы попросту не увидел.

Приблизившись, оба путешественника уставились на