бы он ни взглянул, там было нечто прекрасное, чтобы взирать на неё, какое-нибудь новое чудо, чтобы затрепетать перед ним. Он узнал море, так, как никогда его не знал, он, который некогда был Богом моря — тысячеликое море со множеством настроений и миллионом оттенков. И было чудо цветения цветов, чтобы его изведать, диво закатов и мистерия дождей.

Огромная золотая луна. Блеск её шёлкового жемчужного света на волнующихся водах. Сияние звёзд.

И пролетали дни, как быстрый взмах крыла чайки. Его память о Собратьях и прежней жизни всё тускнела и тускнела, пока дни складывались в недели, а недели, нагромождались в месяцы. Его мысли так переполняла новая жизнь и все её диковины, что Божественные воспоминания заглохли и померкли в лабиринте его разума.

Проходили месяцы и «Йиша Борат» стал рыбачить вместе с Бурханом. Эти двое мужчин стали как братья, деля одну и ту же лодку, кров и очаг холодными ночами. Они вместе наслаждались удовольствиями и сносили невзгоды этой жизни и Вот! случилось так, что Бурхан и его брат вместе прожили весь свой век.

И высоко над городом Неол-Шендис, на горной вершине Боги ждали Собрата, который не пришёл. Да, Они ожидали долго и весьма долго, ибо не могли покинуть горную вершину и были связаны Своим обетом не обрушивать на город Свой гнев, пока Ишабоат не вернётся и не объявит Им решение. И, хотя никакого возвращения так и не происходило, всё же Они не могли направить Свой ужасающий рок на беспомощный город, ибо Они обещали; и было записано в Книге Истины, когда Икранос был юн, что клятву Бога нельзя нарушить.

Так произошло в давние времени и никто из людей не ведает окончания этой истории. Однако же Неол-Шендис всё ещё стоит у моря и я отчего-то думаю, что Господь Ишабоат, Коему жертвуют нард, сжигаемый на халцедоновых и нефритовых алтарях, так и не вернулся на горную вершину к Своим Собратьям. А что же до Богов Неол-Шендиса, то кто знает, ждут ли Они ещё на той ветреной горной вершине у моря, исполинские, грозноокие, облачённые в сияние.

Лин Картер, Роберт М. Прайс

Как Шанд стал Королём Воров

Рассказывают в Симране, в Мире Грёз, что жил некогда отрок по имени Шанд, которого отдали в братству Воров в обучение.

Эта шайка обитала в потаённой пещере среди Серых Пустошей Кериаша, что лежат на полпути меж трёх городов: Ясриба, Нарглеша и опоясанного садами Заккума.

Выбираясь из этого скрытого логова во мрак ночи, Воры Кериаша проскальзывали и прокрадывались в роскошные дворцы богачей, откуда возвращались на рассвете, с великолепными доказательствами своей искусности и хвастливыми историями о своей героической удали и хитрости. Следует знать, что они были не простыми грабителями, вершащими своё грубое ремесло дубиной и кинжалом. О, вовсе нет, Воры полагали себя искусниками, о да, художниками, профессионально гордящимися мастерством скрытных навыков.

Их пещерное жилище было просторным и удобным, и обеспечивало наибольшую безопасность. Они не слишком опасались стражей закона и порядка, поскольку их пещера лежала вне владений знати Ясриба, Нарглеша и блистающего крышами Заккума, а, следовательно, за пределами досягаемости сил закона трёх этих городов; и поэтому Воры жили в лёгкости и роскоши, остро приправленных Приключением.

Зимними ночами у ревущего очага, в уюте и безопасности, когда в кубке плескалось вино, а на вертеле поджаривался сочный телец, они обменивались захватывающими историями о куражливых подвигах и рискованных делах. Юный Шанд сидел в уголке и впитывал всё это романтическим сердцем юности, и мечтал завоевать среди них почётное положение.

Такая возможность появилась гораздо раньше, чем он смел надеяться. Ибо нужно знать, что Ворами правил Король, пожизненно избираемый из их числа за незаурядную отвагу и изобретательность.

И когда нынешний правитель, некий Бабдол-Тень, наконец-то уступил бремени лет и в свой срок был со скорбью погребён в примыкающей пещере, рядом со своими предшественниками, то увидели, что место Короля Воров Кериаша снова освободилось.

Воздав последние почести усопшему монарху, Воры собрались всеобщим конклавом, выбирать подходящую задачу для соревнования, дабы один из них смог выказать своё исключительное мастерство в скрытных умениях, а, значит, и пригодность к тому, чтобы занять наивысший пост.

Покойный Бабдол (как уже упоминалось) получил титул короля в открытом соревновании со своими собратьями, ибо изо всех семидесяти семи лишь Бабдол ловко, тихо и тайно похитил прославленный и легендарный Шепчущий Меч из самых рук Пна-Сорефа, Зелёного Чародея, когда тот дремал в своём подземном дворце под Холмами Зура.

Следовало выбрать испытание, требующее не меньшей искусности и находчивости.

Они обсудили сравнительные достоинства тех или иных необычно или крепко охраняемых сокровищ. Их споры переросли в узкоспециальные, страсти разгорелись, голоса зазвучали громче и задиристее, всё чаще и чаще выхватывались кинжалы, и из-за стиснутых зубов вылетали проклятия.

Таспер Рыжий предложил, чтобы кандидаты на столь высокий пост попытались украсть Священную Книгу Унг Тарба, написанную на заре времён Скрытым Пророком, который, по неким собственным малопонятным соображениям, решил исписать её ужасающими символами, составившими его единственный литературный подвиг, изобразив их разжижённым золотом на двенадцати сотнях выдубленных турьих шкур.

Книга Унг Тарба, напомнил он, священна для Укрытых Масками Жрецов Язота, почитающих своё божество определёнными ритуалами, которые лучше не описывать, дабы не отпугнуть брезгливых читателей.

Также он напомнил, каким образом эту Книгу укрыли от глаз любопытных профанов: она была спрятана глубоко под Железными Холмами Гарца, в логове Дзармунгзунга, дракона, чью громадную тушу покрывало семь тысяч чешуек и каждая из этих чешуек была подобна прочному бронзовому щиту.

Но Воры посчитали предложение Таспера Рыжего недостойным своих талантов и отвергли его.

Следующим был Зат Тихоня.

Он настаивал на краже усыпанной самоцветами Митры Семисот Королей Йю-Истама, того позабытого и разрушенного города, давно затерянного среди непроходимой пустыни на севере, который люди справедливо зовут Багряной Смертью.

Таков был благой обычай монархов Йю-Истама, что каждый преемник древнего трона своих праотцов должен был прибавить к потрясающему великолепию короны, которую каждый из них в свой черёд унаследовал от предков. Эту восхитительную традицию дополняло условие, чтобы каждый новый самоцвет отличался от прочих, уже вставленных в искрящуюся Митру.

К тому времени, когда чаша терпения Богов окончательно переполнилась и они низвергли величие Йю-Истама (как, в свой срок, они обратят в руины все до одного королевства Людей), сверкающая и усыпанная самоцветами Митра несла среди бремени своих каменных огней не менее двухсот шестидесяти трёх