Заинтересовавшись, Каолин приблизился. То, что он увидел потом, наполнило его ужасом, когда костлявая фигура встретила его взгляд мириадом разнообразных глаз. Это была вовсе не статуя! Скорее это была омерзительная проклятая тварь, живая под покровом льда. Каолин, скорчившись от ужаса в чёрном кристалле, развеял видение и вновь очистил зеркало.

Заледеневший телом и разумом, молодой волшебник распахнул безрукавку, чтобы увидеть, не исчезла ли метка проклятия. В этом он оказался разочарован, но и изумлён, ибо у пламенного символа теперь появился спутник. Прямо под первой меткой находилось бледное затейливое изображение, фигура из шести точек, расходящихся от центрального луча. Каолин распознал в ней древний алхимический символ снежинки.

Эта метка на ощупь чувствовалась холодной, столь же холодной, как было горячо пламя над ней. Поддавшись панике Каолин вновь обратился за помощью к волшебному зеркалу, на сей раз вызвав из эфира другого африта.

— О дважды проклятый Каолин, — молвил африт, после того, как смертный показал ему новое пятно. — Ты носишь метку ледяного султана, знак и печать того, кто зовётся Итакуа. Это — знак, предзнаменование, означающее, что отмеченный им погибнет, замёрзнув.

По правде говоря, эти слова повторяли сказанное первым афритом; да и не только это, но и сам новый демон явно походил на него. Лишь борода была короче и кожа скорее розовая, чем зелёная.

Каолин перевёл взгляд со своей запятнанной груди на африта, с отчаянием, которое быстро превратилось в гнев.

— Демон, — произнёс он с возмущением в голосе: — другой африт, твой сородич, если не брат, подсказал видение, которое привело ко второму проклятию. Как мне избавиться от двух таких зачарований?

Африт неистово затряс головой, его зеленовато-розовые челюсти задвигались. Это внезапно прекратилось, но глаза продолжали вращаться. Затем существо ответило, дрожащим и неровным голосом.

— О ты, бедный Каолин! Чтобы избавиться от двойного проклятия огня и льда, ты должен призвать символ повелителей воды, морских отродий, хозяина и властелина которых я не осмелюсь назвать по имени. Найди подводные гробницы Р’льеха, злосчастный Каолин, и там ты сможешь смыть и растопить свои проклятия.

Затем африт пропал в облаке синего дыма.

Молодой волшебник был не только встревожен, но и до крайности напуган. Поистине, казалось что, чем больше он пытается избежать своей участи, тем хуже она становится. Каолин успокоился перед нелёгкой задачей, затем занял своё место перед волшебным зеркалом.

— Р’льех, — подумал он вслух. — Подводные гробницы, — прибавил он. Через несколько мгновений в чёрном кристалле затанцевали искорки света, искорки, которые слились в подсвеченный синим подводный ландшафт.

У Каолина перехватило дыхание. От необъятности подводного города перед ним, этого царства гигантских каменных монолитов и титанических базальтовых гробниц, грозила закружиться голова. Копья света, бьющие вниз от голубоватого полога океана, освещали хаотически сложенную каменную кладку. Большую часть города украшали водоросли и моллюски, которые, вместо того, чтобы скрывать омерзение, внушаемое каждым камнем и жуткими плоскостями, сами образовывали некую прокажённую, зловредную жизнь. Город лежал в руинах и Каолин затрепетал при мысли, какие же геологические потрясения могли сотворить нечто в подобных масштабах.

Внимание Каолина привлёк косяк рыбы, когда стремительные серебристые создания быстро пересекали разбитые усыпальницы и расколотые купола. Приглядевшись, он увидел, что это были не рыбы, но морские девы, прекрасные полуженщины с длинными колышущимися волосами и маленькой упругой грудью. Когда любопытство побороло удивление, Каолин позабыл свою главную цель — избавиться от двойного проклятия, запечатлённого у него на груди.

Юный волшебник послал своё видение вперёд, вслед за за морскими девами, когда те устремились вниз и проплыли между монолитами. Скоро этот путь повёл их и его вниз по колоссальным ступеням, размер которых ошеломил Каолина своим подразумеваемым значением. Довольно странно, но спускаясь с морскими девами, он не оказался во тьме; напротив, водные глубины сохраняли голубоватое свечение, не внушавшее Каолину ни малейшей тревоги.

Достигнув подножия лестницы, морские девы рассеялись поодиночке, все прекрасные создания скрылись, словно от некоей внезапной тревоги.

Сбитый с толку Каолин обнаружил себя не у подножия лестницы, а скорее на её вершине. Вопреки любому здравому смыслу над ним теперь была голубоватая поверхность океана! Это свечение озаряло почти столь же огромный, как несущая его громадная дверь, барельеф, на котором его создатель изобразил обрамлённый щупальцами лик некоей титанической каракатицы.

Каолин шёпотом забубнил защитные молитвы. Гуще, чем любую другую часть каменной кладки в этом городе-трупе, огромную дверь покрывали гниющие белые моллюски и колышущиеся слизистые зелёные водоросли. Это было и ужасно и восхитительно, ибо, если это дверь, то какой же богохульный колосс скрывался за ней?

Каолин был столь заворожён, что, когда колоссальные овальные веки дрогнули, раскрываясь и лес толстых, как деревья, щупалец под ними ожил, это полностью застало его врасплох.

Испуг оказался слишком силён, уложив бедного Каолина без чувств на пол его пещеры. Он проснулся через несколько часов, с тяжёлым телом и головой. Волшебное зеркало теперь казалось чистым, пустым и безопасным. Возвратились воспоминания и страхи Каолина и, усевшись, он сорвал безрукавку, чтобы изучить свою грудь.

Он громко застонал от разочарования, ведь теперь на груди появилась третья устрашающая метка! Новое пятно синего цвета изображало просто каплю воды.

Юный волшебник прижал руки к лицу и разразился жалобными стенаниями, наполнившими пещеру отчаянием и страхом.

— О, жалкий Каолин, что беспокоит тебя теперь?

Каолин подскочил и обернулся. Перед ним стоял африт и, хоть у того была короткая борода и светлая кожа, он заподозрил, что это тот же демон, с которым он дважды встречался прежде.

— ТЫ! — вскричал Каолин. — Да ведь я даже не вызывал тебя, но ты, видимо, насмехаешься надо мной. — Он выпрямился и отважно взглянул в лицо африту. — Какое великое знание ты принёс на сей раз? О земле патоки, чтобы задушить мои проклятия или о царстве жира, чтобы я сам обожрался?

Африт немного печально улыбнулся и ответил: — Проклятия? Вовсе нет! То, что ты носишь — ключ, давно Утраченный Ключ Панделлиса. Немногие смогли бы вынести ужасные испытания, чтобы собрать эти символы, но ты, о несчастный Каолин, обнаружил то, что мы в астральном плане называем коротким путём.

— Что? ЧТО? — Сказать, что Каолин растерялся, было явным преуменьшением.

— Ты можешь войти в Дзимдазул, — продолжал африт, — утраченный райский сад Панделлиса, или, по крайней мере, может твоя плоть и метки на ней.

— Моя плоть? — Каолин с возросшим страхом шагнул назад, когда заметил зажатый в руке демона зловеще изогнутый клинок.

— О да, твоя кожа. Ибо я тысячелетиями пытался войти в этот сад, но моя неземная шкура, будучи неуязвимой для