в глубине далёкую трель, после чего отошла и встала рядом, ободряюще улыбнувшись.

— Ничего не бойся, Марго, — шепнула она за мгновение до того, как открылась входная дверь.

На пороге появился полуголый юнец в одних штанах и дешёвых шлёпках. Его лицо, густо усыпанное как веснушками, так и прыщами, выражало крайнюю степень удивления. Он явно не ожидал кого-либо увидеть.

— Я не заказывал! — резко воскликнул он, почесав нос и недовольно прищурившись. — Чего вам надо?

— Мы не к тебе, — Элли вышла вперёд и негромко хмыкнула. — Паша, ты же помнишь меня?

— А, это ты, — снисходительно пробурчал парнишка, открывая по шире дверь, — ну, заходите, раз пришли.

Элли уверенно переступила порог странного клуба, я следом юркнула мимо скучающего парня.

Разочарована. Вот, верное слово к тому, что увидела. Вместо таинственного полумрака с густым зеленоватым туманом и странным шёпотом по углам, перед нами оказалось обычное фойе с классическим набором: касса с мелким окошком, гардеробная на три с половиной калеки, небольшой магазинчик, застеклённый и похоже давно не открывавшийся, двери, украшенные дешёвой мистический символикой, как пауки, паутина, кривые красные глаза и «зловещая» надпись: «Оставь надежду всяк сюда входящий» на латыни с ошибками. Полный антураж.

Именно в этот момент расслабилась. Нервное напряжение, не отпускавшее с самого дома, рассосалось, оставив лишь лёгкую дрожь, да и та, в тепле, быстро сошла на нет. Не знаю, чего именно ожидала, но явно не этого. Здесь всё было настолько примитивно, настолько предсказуемо и плоско, что ожидать чего-то пугающего и сверхъестественного, не приходилось. Мне стало легче.

— Чай, кофе? — раздался голос за спиной. — Он скоро придёт, так что если хотите…

— Нам ничего не нужно, — Элли отрицательно мотнула головой, остановившись возле старых рекламных плакатов. — М-мм, новый постер. 2007 год. Не видела его раньше, решили чуть изменить интерьер?

— Мне было скучно, — вяло отреагировал Паша, обходя меня по дуге. — Раньше ты приходила одна. Это кто?

— Подруга, — коротко ответила она.

— Ну и ладно, — равнодушно сказал он, вновь почесав нос, а затем нахмурился. — Скоро приду.

Когда он ушёл, сразу подошла к Элли с вопросом:

— Кто это?

— Маска, — ответила она. — Просто маска. Тот, к кому мы пришли не может находится в одном месте, слишком большой объём задач, слишком много людей, с которыми нужно встречаться и это только с нашей стороны. Вот и приходится пользоваться подобными ухищрениями.

— Не поняла.

— И не надо понимать, рано ещё. Нам бы вернуться живыми, потом у тебя будет много времени, чтобы во всё вникнуть, — она махнула рукой.

— Элли, давно не виделись!

Голос оказался намного приятнее ломающегося голоска подростка, обернувшись, с удивлением увидела Пашу. Но только это был уже не он. Черты лица плыли, стекали, как вода, его одежда стала продолжением кожи, как раскраска плотными красками, она переливалась, менялась, плотнела и растекалась. Тоже самое творилось и с волосами, которые как мелкие змеи то спускались вниз, то завивались тонкими кудрями. И только глаза, уж точно не Пашины, оставались неизменными. Глубокие седые, вспарывающие душу ножом. В них не было ни зла, ни добра, ни равнодушия. Ничто. Но в тоже время всё.

Элли резко придвинулась и закрыла ладонями моё лицо.

— Не смотри ему в глаза, — прошептала она на ухо. — Иначе затянет и станешь очередной маской. Но мы же пришли сюда не за этим?

Наваждение спало как будто его и не было.

— Здравствуй, Харон, — вежливо, но с теплотой, поприветствовала его Элли, убирая от лица руки.

Теперь изменчивость внешности спала, оставив перед нами интересного, в возрасте тридцати — тридцати пяти лет, мужчину с приятными, но незапоминающимися чертами лица. Всё в нём было такое, лёгкое и незамысловатое, как пятиминутный набросок на крафтовой бумаге, быстрый и только основные черты. Мягкие полные губы пастельно-розового оттенка, круглый овал светлого, почти белого, лица с теряющимися скулами от яркого света, широкие брови и аккуратный нос, волосы цвета льна с рыжиной, тёплые оттенки в выборе одежды — мягкий, крупной вязки, свитер, коричневые брюки, туфли в тон.

Единственное неизменное — глаза, от которых так сложно оторваться, поэтому смотрю на переносицу, так немного, но легче.

Он производил довольно странное впечатление. Словно бы перед тобой человек-открытие, кто-то необычный, нестандартный, кого встретишь в метро или автобусе и будешь всю дорогу разглядывать, но в тоже время он терялся, растворялся в окружающей обстановке, как будто его никогда и не было. Очень чуждый. Не смотря на приятную внешность, скорее пугал, чем притягивал. Собственно, если правильно помню мифологию, Харон является Стражем подземного мира. Наверное, в современном мире, именно так он и должен выглядеть. Не знаю.

— Дай угадаю, зачем пожаловали: на ту сторону хотите перейти? — с лёгкой улыбкой сказал он, подходя ближе. — Я ждал этого от тебя, Элли. Но не думал, что полезешь не одна. Кто с тобой?

— Её брат попал в схожую ситуацию, что и я когда-то. Нужно вытащить, — сухо ответила девушка, а затем достала из сумки голубой свёрток и развернула его. — У меня есть, что предложить.

Харон пересёк разделявшее нас пространство и почти выхватил ветвь из её рук. Взвесил, поднял над собой поближе к свету, прищурился, а затем провёл ногтем по краешку.

— Позолота, — разочаровано протянул он. — Думал, ты всё-таки расщедришься на нечто более дорогое.

— Прости, но я решила, что и так сойдёт, — иронично хмыкнула она. — Берёшь?

— Куда я денусь, — после чего он посмотрел на меня и немного поджал губы. — Близнецы. Как всё скверно.

— В чём дело? — нахмурилась Элли, переводя взгляд с меня на него.

— Если парень в беде, сестру за собой потащит. Вопрос только в том, кто окажется сильнее. Ставлю на неё, но у него хорошая поддержка, — Харон холодно посмотрел на Элли. — Тебе бы в это не лезть. Слишком опасно.

— Предлагаешь её бросить?! — возмущённо воскликнула она.

— Не бросишь, конечно. Но я бы на твоём месте обдумал варианты. Лучше запихни её в Институт, там о ней смогут позаботиться.

— Я брата не брошу, — вступилась резко. — И защита от него мне не нужна. Он меня любит и ничего мне не сделает. Вообще, о чём вы таком говорите? Утащит, опасен… это смешно! Максим мой брат. Единственный человек, который действительно любит меня. Он никогда не причинит мне вред. Это невозможно!

— Да ты сама-то веришь в то, что говоришь? — саркастически воскликнул мужчина, прижимая к груди ветвь.

Хотела возразить, но осеклась. Нет, не верила. И верила одновременно.

— Я буду всю жизнь себя ненавидеть, если не проверю. Если не узнаю наверняка, — опустив взгляд в пол, ответила очень тихо.

— Ладно, — просто