– Где?

– Не знаю. Он должен быть там. Его не было на Самуде.

Исман перестал подвывать и умер.

А из спальни в спину дохнуло жаром. Сим подскочил, чувствуя, как опалились волосы на затылке, и дернул к выходу. Перстень там или не перстень, из дома нужно было бежать.

Элидор догнал гоббера только у дверей.

Потом была скачка по ночному городу. И были открытые без пререканий ворота. И ночная Степь.

– Мы вместе до первой подставы! – крикнул Сим на скаку. – Дальше расходимся.

Элидор молча кивнул. Все верно. Уходить нужно по одному. Но разделиться они не успели. Потому что подставы не было. Зато была засада. Хорошая такая. Продуманная Двум беглецам на утомившихся лошадях хватило бы с лихвой. Если бы одним из беглецов не был «Тот, кто всегда возвращается».

Сим пришел в себя от того, что на лицо ему лилась вода. Холодная. И мокрая? Он открыл глаза и тут же об этом пожалел. В голове взорвалось что-то болью. Мелькнули размазанно-красные круги.

– Раз не сдох, значит, выживешь, – услышал он откуда-то с высоты.

И снова открыл глаза.

На сей раз было полегче.

Элидор сидел рядом, держал в руке фляжку и задумчиво поглядывал то на нее, то на Сима.

– Больше не надо. – Очень хотелось сказать это ясно и отчетливо, но получилось как-то вяло и тихо. Почти шепотом.

– Как скажешь. – Эльф поднялся, – Вставай. Надо ехать.

– Езжай сам.

– И сдохни в этих степях как дурак. Нет уж. Я здешних тропок не знаю.

– Знаешь. Подставы.

– Ты всегда такой дурак или только когда по башке получишь? – ласково поинтересовался Элидор. – Нас ждали у первой подставы, могут ждать и у второй. Я тебе что, железный?

Сим отметил про себя, что эльф наконец-то начал разговаривать. Именно разговаривать, а не выдавливать слова по капле.

«Зато из меня сейчас говорун еще тот…» – Он уныло улыбнулся. Следовало бы подумать, как вышло, что они нарвались на засаду. Но думать было тяжело.

Рядом вздохнула лошадь.

– Садись. – Элидор поморщился. – Или ты до утра лежать собрался?

Сим начал вставать. Эльф подхватил его. Поднял с легкостью. Посадил в седло. Осмотрел критически и, сняв со своей лошади аркан, принялся привязывать гоббера к коню.

– Помру, – честно предупредил Сим.

– Помирай, – разрешил Элидор. – Но не сейчас. Поехали!

И они поехали. Совсем не туда, куда собирались поначалу.

«Хвала Творцу, – думал гоббер, трясясь в седле и морщась от головной боли, – что дороги можно выбирать».

И чего Сулайман вокруг отирается? Какого кракена ему от нас с Киной надо? Нет, от Кины-то понятно, да только пошел бы он к акулам с планами своими матримониальными. А вот чего он ко мне подкатиться пытается? Понятно, что не с целью женитьбы… Неужто контракт предложить хочет? Нет уж, нет уж, хватит с нас Эзиса. Мне бы сейчас Кину к Ахмази отвезти, устроить ее там до лучших времен, да самому пересидеть оставшееся время. В Удентале лет пять лучше не появляться. На Запад вообще соваться не следует. Бичи Божьи, рыцари Анласа, до сих пор кровушки черной жаждут. А у кого она здесь черная? У меня, конечно. Бедный я, несчастный, жалко меня, жалко!

В Эннэме хорошо. Во-первых, там солнышко. Во-вторых, тепло там. В-третьих, там Ахмази, евнух при дворе его величества. Точнее, двор при Ахмази. И плевать, что вместо величества там халиф Барадский. Эннэм-то все равно Ахмази в толстеньких пальчиках держит.

Да. Нынешний халиф это вам не Барух.

А Барух это не нынешний слизняк, который по трону размазался и, с какой стороны за власть взяться, не знает.

С халифом Барадским, незабвенным Барухом Аль Гийясиддином ибн Халлафом, я познакомился лет триста назад. Правда, знакомство это трудно было назвать мирным.

Помнится, бродил я тогда по Аль-Бараду в женском обличье (как ни крути, а оно мне роднее, да к тому же я действительно склонен иногда эпатировать окружающих). Словом, я бродил… бродила, а любимец Аллаха, халиф Барух, увидев на улице своей столицы беловолосую женщину, высокую, вооруженную да к тому же в мужском костюме, пожелал ее. Сильно пожелал. Сейчас же! Немедленно! Хм. Н-да. Не видел он моего личика. Однако мужчина во мне завопил:

– В гарем халифа! Легально! Нельзя упускать такой шанс!

И я, ну, скажем так, обнадежила Баруха, однако попросила времени, чтобы вымыться и отдохнуть с дороги. И, Темный свидетель, отпущенное время было использовано с толком. Когда ворвались наконец в гарем вооруженные евнухи, я успел дотянуться до своего топора. У меня славный топор – одна из немногих вещей, увезенных мной из дома. И он был лучшим оружием из всего, которое доводилось видеть этим кастрированным воякам. Ну и сам я, прямо скажем, боец не из последних. Скорее, даже, из первых. В мире, а не в Эннэме. Про Эннэм и говорить не приходится.

А на выходе из гарема меня встретила рассерженная охрана. Но, кажется, когда я заявил, что желаю поговорить с халифом, эти ребята даже обрадовались тому, что не нужно меня к нему тащить. Ведь, чтобы потащить, надо было взять.

Барух был, мягко говоря, взбешен. Но еще больше удивлен случившейся метаморфозой. И то сказать, не каждый день понравившаяся тебе женщина превращается в здоровенного мужика, который играючи складывает десяток вышколенных кастратов. Да еще и не убивает их при этом.

Здесь, в Эннэме, о шефанго не знали. До моего появления не знали.

Барух мне понравился. Приятный мужик. Не суетится. Не мечется, всплескивая руками и разражаясь проклятиями. Я ему, кстати, тоже понравился. И в женском обличье, но это-то сразу. И – в мужском. В смысле, как боец. В конце концов этот милейший человек предложил мне оставаться его личным телохранителем. С одним маленьким условием: по закону Эннэма, мужчина, увидевший лица многочисленных жен халифа, должен либо умереть, либо стать евнухом.

Естественно, ни тот ни другой вариант меня не устроил.

– Зачем тебе этот никчемный кусок плоти! – досадливо восклицал Светлейший и Мудрейший, Любимец Джэршэ, и прочая и прочая… (у Баруха было много прозвищ). Когда я объяснил зачем, халиф поперхнулся, а стоящие вокруг меня воины покраснели и смутились. Можно подумать, я открыл им нечто новое. Но поскольку из ситуации нужно было как-то выпутываться, сохранив при этом и жизнь и… сами понимаете что, я напомнил своему собеседнику о том, что являюсь одновременно и мужчиной и женщиной, принимая разные обличья в зависимости от настроения. Напомнил. Принял (в смысле, женское обличье. До этого, в процессе разговора, мы активно принимали доставленную из Вольных городов водку). И поняла, что мне-Трессе халиф тоже нравится. А то, что он слегка догматичен, так это же поправимо.