class="p1">— Что взяли? — деловито спросил Монах. — Что-нибудь ценное?

— Ничего не взяли, — сказал Коломиец. — Думали, мы богатые… а у нас ничего! Несколько украшений…

— Деньги? Золото?

— Говорю же, Верочкины украшения, а деньги остались… У нас было немного, в серванте. Они считают, она его спугнула…

«Они» — видимо, майор Мельник с бригадой.

— У всех что-нибудь да есть, — веско заявил Монах. — Антиквариат?

Коломиец помотал головой и пробормотал:

— Какой еще антиквариат?

— Бабкины бриллиантовые серьги? Старинное жемчужное колье? Картины? — продолжал давить Монах. — Есть?

— Откуда? — Коломиец, казалось, испугался. — О чем вы?

— Может, иконы?

Коломиец оторопело уставился на Монаха:

— Мы неверующие!

— Что тогда? Зачем он приходил? Хоть какие-то мысли?

Коломиец пожал плечами, повторил:

— Может, думал, мы богатые…

Добродеев снова разлил. Они выпили. Потом еще раз, и еще. Коломиец заплакал, скривившись. Монах и Добродеев переглянулись.

— Можно посмотреть, где это случилось? — Монах поднялся, опираясь на костыль. — Куда идти?

— В спальне, по коридору налево. — Коломиец тоже встал. — Я провожу.

— Сидите, я сам! — приказал Монах, и он послушно сел.

Монах стучал гипсовой ногой где-то вдалеке. И вдруг наступила томительная тишина.

— Что он там делает? — занервничал Коломиец.

— Не мешайте, он хочет увидеть убийцу, — сказал Добродеев.

— Что значит: увидеть убийцу?

— Он же ясновидящий.

— Я в эти вещи не верю!

— И совершенно напрасно. Олег очень сильный экстрасенс, даже с полицией работает. Да, да, с ними тоже. А вы… Вам нельзя оставаться одному, Алеша. У вас есть близкие друзья?

— Есть… как у всех. Никого не хочу видеть. Почему он… Что он там делает? — Коломиец рванулся было с кресла, но Добродеев жестом остановил его:

— Не нужно ему мешать, Алексей! Он медитирует.

Коломиец почти упал назад.

Наконец они услышали стук Монаховой ноги в коридоре, и экстрасенс боком протиснулся в дверь. Доковылял до дивана, тяжело опустился. Сидел молча, с закрытыми глазами. Потом стал раскачиваться из стороны в сторону и загудел низко и монотонно.

Коломиец ошалело взглянул на Добродеева. Тот приложил палец к губам. Прошла томительная минута, другая, третья…

Монах вдруг открыл глаза и сказал утробным басом:

— Тут плохая аура. Она все еще здесь. Она не уходила.

— Кто? — Коломиец побледнел.

— Она!

Добродеев кашлянул.

— Душа убийцы.

В комнате повисло тягостное молчание. Коломиец побледнел еще больше и, казалось, собирался потерять сознание.

— Я устал, — заявил Монах. — Я хочу уйти. Лео, подними меня!

Хозяин с видимым облегчением пошел их проводить. Монах вдруг остановился и сказал:

— Лео, сделай фотку, я с ней ночью поработаю. Сними нас с Алексеем.

Добродеев проворно выхватил айфон — сказалась репортерская выучка — и щелкнул несколько раз. Коломиец отшатнулся, забормотав что-то вроде: зачем, что вы… что вам…

— Он зарядит фотку, — сказал Добродеев. — И вы сразу успокоитесь. Поверьте, вам сразу станет легче.

…Они слышали, как он гремел замками, запирая за ними дверь.

— Ты его заикой сделал, — сказал Добродеев. — Ну что? Никаких озарений?

— Появилась пара мыслишек, Леша. Буду думать.

— А на кой черт тебе его фотка?

— Покажу в «Колоколе». Хочу проверить его алиби.

— Куда теперь? Домой?

— Я же сказал, в «Колокол».

— Прямо сейчас? Уверен, майор уже был там.

— Хочешь, позвони ему и спроси. Он с удовольствием доложится.

— Ладно, пошли, — передумал Добродеев.

Некоторое время они шагали молча. Шагали! Сильно сказано. Едва тащились. Добродееву казалось, что сопящий от усилий Монах непременно упадет, и он примеривался, как подхватить его в случае чего.

— У него есть алиби, — сказал он вдруг. — Иначе майор бы задержал его.

— Знаю, — отозвался Монах.

— Так какого черта мы туда тащимся?

— Леша, у меня после того, что я видел в трубу, после рассказа коллеги об их семейной жизни и после визита к вдовцу создалось… э-э-э… определенное мнение о нем. Хочу закрепить, поговорив с теми, кто его знает лично.

— Ты думаешь, он убийца?

— Не знаю. Не похож вроде. Слаб, суетен, легко пугается.

— Ничего не понимаю! — воскликнул Добродеев. — Так куда мы в таком случае… На хрен?

— Успокойся, Лео, она подождет. Час, полтора, и ты свободен.

— Кто подождет? — спросил Добродеев после паузы. — О чем ты?

— Леша, я стар, я устал, да и двигаться стал я с трудом… как поется в одной старой песне про гнома. Но серые клетки пока бегают. Так что не надо нас дурить. Твоя супруга у мамы, тебе вчера поздно вечером звонила женщина, явно не жена, судя по твоим стонам, голову даю на отсечение, вы договорились встретиться. Уже девять, ты не проявляешь признаков нетерпения и не бьешь копытом. Так, слегка мандражируешь. Из чего я заключаю, что встреча должна произойти сегодня по-любэ… Кстати, ты ночуешь у меня?

Добродеев промолчал.

— Так я и думал. У вас вся ночь впереди и торопиться тебе особо некуда.

— Ты не так все понял, — пробормотал Добродеев. — Не понимаю, о чем ты.

— Ага, полный дурак. Кажется, пришли. Здесь.

Перед ними висели в воздухе лиловые неоновые колокольчики. Они толкнули тяжелую дверь и вошли, с ходу попав во влажную, пропитанную запахом пива и человеческих испарений атмосферу невзыскательного питейного заведения. Сели на табуреты за стойкой. Бармен, безусый юнец, взглянул вопросительно.

— Два темных, — сказал Добродеев.

— Работаете по сменам, юноша? — спросил Монах.

— Постоянно, с семи вечера до двух утра. В понедельник выходной. А что?

— Разрешите наш спор в таком случае. Леша, покажи фотку. Этот тип часто у вас бывает?

Добродеев протянул ему айфон. Бармен взял, присмотрелся и сказал:

— Почти каждый день, ходит как на работу. — В его голосе прозвучало неодобрение. — А что?

— Это мой зять. Сестра уверена, что у него любовница. А он клянется, что ходит только сюда. Я ему верю.

— Да он не по бабам, сразу видно. И пить не умеет.

— В смысле? Вроде умеет.

— Ага, умеет! С двух стаканов пива не нажираются, чтоб до драки. Второй, здоровый лось, ему прилично врезал. Вчера. Леня выбросил их за дверь, так он еще и упирался, урод. Мужики потом сказали, он сам напросился.

— И часто он драки устраивает?

— Раньше не было вроде. У нас приличный бар, нам траблы не нужны.

— Во сколько это было, не припомните?

— Около девяти или в начале десятого. Вспомнил! Про него тут один мент спрашивал! Вы что, вместе?

— Спасибо, я так и передам сестре, — сказал Монах, сделав вид, что не расслышал про мента. — Кстати, эта будка, — он кивнул на старинную будку таксофона, — бутафория? Из музея?

— Вы чего! Работает! Специально приходят, чтобы позвонить!

— Похоже, алиби? — спросил Добродеев на улице.

— Алиби.

— Домой?

— Домой. Чего-то я подустал, Лео. Чертова нога!

Добродеев доставил друга домой и улетел по неотложным делам.