- Не могу постичь, - сказала миссис Герритон, - что побуждает его присылать открытки?

Два года назад Филип ответил бы, что побуждает желание сде­лать приятное. Нынче он, как и мать, попытался усмотреть в поступ­ках младенца какой-то дурной и коварный умысел.

- Может быть, он догадывается, что мы хотим замять скандал?

- Вполне вероятно. Он знает, что Ирма будет приставать к нам из-за ребенка. Он, возможно, надеется, что мы усыновим ребенка, что­бы успокоить ее?

- Нашел на что надеяться!

- За это время он успеет испортить нравственность девочки. - Миссис Герритон отперла ящик, достала открытку и принялась вни­мательно ее разглядывать. - Он просит Ирму тоже посылать открыт­ки его сыну.

- С нее станет!

- Я ей не велела, но за ней надо тщательно следить, не подавая, разумеется, виду, что мы ей не доверяем.

Филип начинал входить во вкус материнской дипломатии. Его больше не беспокоили собственная нравственность и поведение.

- Кто же будет следить за ней в школе? Она в любой момент мо­жет проболтаться.

- Остается рассчитывать на наше влияние, - ответила миссис Гер­ритон.

Ирма проболталась в тот же день. Против одной открытки она еще могла устоять, но не против двух. Новый маленький братец - это для школьницы бесценное приобретение на поприще чувствитель­ности. А подружки ее как раз пребывали в острой стадии обожания младенцев. Какой счастливицей была та девочка, чей дом изобило­вал младенцами: она целовала их, уходя в школу, обладала правом извлекать их из колясок и укачивать на сон грядущий! Та же, что бла­гословенна превыше всех, что прячет своего братца в укромном уголке, где он доступен только ей одной, - та могла пропеть ненапи­санную песнь Мариам!

Разве могла Ирма промолчать, когда другие девчонки хвастались двоюродными младенцами и гостящими младенцами, а у нее был маленький братец, который присылал ей через своего папочку от­крытки?! Она пообещала про него ничего не говорить, но причина была ей непонятна, и она проговорилась. Девочка передала другой девочке, та - своей маме, и тайна вышла наружу.

- Да, да, очень прискорбная история, - объясняла миссис Герритон. - Моя невестка крайне неудачно вышла замуж, вы, вероятно, слыхали. Ребенок, скорее всего, будет воспитываться в Италии. Воз­можно, его английская бабушка захочет что-нибудь предпринять, но мне об этом ничего не известно. Не думаю, чтобы она забрала его к себе, она не одобряет отца. Для нее это источник страданий.

Миссис Герритон была осторожна и лишь слегка пожурила Ирму за непослушание (восьмой смертный грех, столь удобный для роди­телей и опекунов). Генриетта - та пустилась бы в ненужные объяс­нения, начались бы упреки. А так - Ирма устыдилась своего поступ­ка и стала меньше говорить о младенце. Близился конец учебного го­да, и девочка надеялась получить еще одну награду. Но все-таки ка­мушек покатила она.

Мисс Эббот появилась у них лишь через несколько дней. Миссис Герритон редко встречалась с ней после поцелуя примирения, а Фи­лип - после их совместной поездки в Лондон. По правде говоря, он несколько разочаровался в ней. Похвальная оригинальность больше не проявлялась, он опасался, что мисс Эббот регрессирует. Она по­жаловала к ним по поводу сельской больницы (жизнь ее была посвя­щена скучным актам благотворительности) и, хотя получила уже деньги от Филипа и от его матери, не уходила и продолжала сидеть на стуле с еще более серьезным и деревянным видом, чем обычно.

- Вы, конечно, слыхали? - проговорила миссис Герритон, пре­красно понимая, в чем дело.

- Да, слыхала. Я пришла спросить вас: предприняты ли какие-нибудь меры?

Филип был неприятно поражен. Он не ожидал столь бестактного вопроса. Он уважал мисс Эббот и теперь подосадовал на такой ее промах.

- В отношении ребенка? - любезно осведомилась миссис Герри­тон.

- Да.

- Насколько я знаю, никаких. Возможно, миссис Теобалд и реши­лась на что-нибудь определенное, но мне ничего не известно.

- Я имела в виду вас, решились ли вы на что-нибудь определен­ное?

- Ребенок нам не родственник, - заметил Филип. - Вряд ли от нас требуется вмешательство.

Мать бросила на него нервный взгляд.

- Бедная Лилия была мне когда-то почти дочерью. Я понимаю, что хочет сказать мисс Эббот. Но обстоятельства теперь изменились. Всякая инициатива должна исходить от миссис Теобалд.

- Разве миссис Теобалд не получала всегда инициативу из ваших рук? - спросила мисс Эббот.

Миссис Герритон невольно покраснела.

- В прошлом я действительно давала ей иногда советы. Нынче я не считаю себя вправе ей советовать.

- Так, по-вашему, для ребенка ничего нельзя сделать?

- Вы необычайно добры, проявляя такой неожиданный интерес к нему, - вмешался Филип.

- Я виновата в том, что ребенок появился на свет, - ответила мисс Эббот. - Неудивительно, что он меня интересует.

- Дорогая Каролина, - заключила миссис Герритон, - не надо слишком много размышлять на эту тему. Кто старое помянет... Ребе­нок должен волновать вас еще меньше, чем нас. А мы о нем даже не упоминаем. Он принадлежит к другому миру.

Мисс Эббот, ничего не ответив, встала и направилась к двери. Ее необыкновенная серьезность встревожила миссис Герритон.

- Разумеется, - добавила она, - если миссис Теобалд придумает какой-то приемлемый выход, а я, признаться, на это неспособна, то я попрошу у нее позволения присоединиться к ней ради Ирмы и раз­делить с ней издержки.

- Пожалуйста, в таком случае дайте мне знать, я тоже хочу при­нять участие в расходах.

- Дорогая моя, зачем вам тратиться? Мы не можем этого допус­тить.

- Если она ничего не предпримет, тоже, пожалуйста, дайте мне знать. Дайте мне знать в любом случае.

Миссис Герритон сочла себя обязанной поцеловать ее на проща­ние.

- Девица с ума сошла, что ли? - взорвался Филип, как только та удалилась. - В жизни не видел такой потрясающей наглости. Ее на­до бы хорошенько высечь и отослать в воскресную школу.

Мать промолчала.

- Разве ты не поняла? Она же угрожает нам. От нее не отделаешь­ся ссылками на миссис Теобалд, она не хуже нас с тобой знает, что та - пустое место. Если мы не будем действовать, она устроит скан­дал, станет говорить, что мы бросили ребенка на произвол судьбы и прочее. Это, естественно, ложь, но она все равно будет так утверж­дать. Нет, у милой, приятной, рассудительной Каролины Эббот по­ложительно винтиков не хватает! Я заподозрил это в Монтериано. В прошлом году в поезде у меня тоже возникли кое-какие подозрения. И вот теперь они подтверждаются. Молодая особа не в своем уме.

Мать по-прежнему молчала.