Я отнес отцовский меч вниз и попросил Джамаса куда-нибудь припрятать его на время. Потом мы с Блейзе приятно провели полчаса, сидя за столом, потягивая холодное красное вино, приправленное фруктами, и уютно помалкивая. Нам обоим было над чем подумать.

Джамас как раз сообщил нам с Блейзе, что его старший сын отправился за старым доком Хэндом, когда Эйбер спустился и присоединился к нам. У меня от удивления глаза полезли на лоб. Теперь Эйбер был одет в переливающуюся синюю тунику, темно-синие рейтузы и черные сапоги для верховой езды с тяжелыми серебряными накладками на носках. Его каштановые волосы, зачесанные назад, влажно поблескивали. Смыв с себя грязь и пыль, Эйбер стал выглядеть еще более изможденным.

– Так уже куда лучше, – сказал я, потом вздохнул. – Но ты снова воспользовался Логрусом – я правильно понимаю?

– Э-э... ну, извини. – Эйбер сконфуженно улыбнулся и изобразил раскаяние. – Я просто ничего не могу с собой поделать. Я терпеть не могу быть грязным. Кроме того, выследить нас, когда мы используем Логрус, невозможно. Если не веришь мне, спроси Блейзе.

Я взглянул на сестру:

– Блейзе?

Она пожала плечами:

– А я откуда знаю? Меня не интересует, как работает Логрус. Я просто рада тому, что он работает!

– Учитывая силы наших врагов, – сказал я, – я предпочитаю перестраховаться. Похоже, они знают о магии и механизме работы Логруса больше, чем кто-либо – включая тебя и отца.

– Верно... – Эйбер вздохнул. – Я буду осторожнее. Кроме того, мы ведь не станем задерживаться здесь надолго, ведь так?

– Только до тех пор, пока отец не поправится. Эйбер уселся рядом со мной, напротив Блейзе. До меня донесся запах лаванды – он даже надушился. Я недоверчиво покачал головой.

– Что ты пьешь? – спросил Эйбер, заглядывая ко мне в кружку.

– Крепкий портер.

– Я бы тоже выпил пинту, – сказал он Джамасу.

– Угу. – Джамас подставил кружку под краник бочонка и искоса взглянул на Эйбера. – Что-то я не видел, как вы поднимались наверх, сэр.

– Я очень тихий, – отозвался Эйбер, улыбнувшись уголком рта. – Меня часто не замечают.

– А по-моему, недостаточно тихий, – пробормотала Блейзе себе под нос.

– Лучше уж помалкивать, чем нести всякий вздор. – Эйбер сверкнул глазами в ее сторону. Блейзе вдруг срочно понадобилось изучить свои ногти.

– Хватит! – прикрикнул я на них обоих. – У нас сейчас нет времени на подобное ребячество. Если мы – это все, что осталось от семьи, мы должны держаться вместе. Ясно вам?

– Конечно же, ты прав, дорогой Оберон, – сказала Блейзе. Она положила руку мне на плечо и подмигнула мне. – Извини, Эйбер, – сказала она. – Ты определенно этого не заслужил. Я постараюсь быть добрее.

– Ты – не моя сестра, – мрачно сказал Эйбер. Он осушил половину кружки одним длинным глотком. – Настоящая Блейзе никогда бы не извинилась. Это не в ее характере.

– Ты ничего не знаешь о ее характере, – сказала Блейзе. – В смысле, о моем.

– О чьем-чьем характере?

– Идиот!

Эйбер просиял.

– О! А вот и та Блейзе, которую все мы знаем и любим!

Я вздохнул. Ну дети малые, да и только... Мне захотелось отшлепать их и отправить спать без ужина. Но не исключено, что попытка отшлепать Блейзе будет стоить мне сломанной руки.

Лучше уж просто сменить тему беседы.

– Расскажите мне, что произошло во Владениях Хаоса. Что я упустил? – обратился я к Эйберу. – Что случилось с тобой?

– Это долгая история.

– А я никуда не спешу.

– И я тоже, – несколько сокрушенно произнесла Блейзе. Она облокотилась на стол и положила подбородок на руки. – Расскажи нам, как ты героически прятался в подвалах.

– Блейзе... – предостерегающе произнес я.

– Да не обращай на нее внимания, – сказал Эйбер. – На нее никто не обращает внимания.

Хохотнув, он допил свой портер, потом жестом попросил Джамаса повторить. Заполучив новую порцию выпивки, он откашлялся, откинулся на спинку стула и приступил к рассказу.

– После того как я оставил вас с отцом на Пути, – начал Эйбер, – я вернулся домой. Со времени нашего ухода там прошла примерно неделя. В доме было странно тихо – он казался каким-то гулким и пустым, как место, где не осталось никого живого. Даже факелы не горели.

Я покричал, но мне никто не ответил. Интересно, куда делись слуги?

Я быстренько сотворил заклинание и послал к потолку несколько светящихся шаров. И в их свете обнаружилась дюжина трупов – там, на потолке. У всех были отрублены головы. Судя по мундирам, это была наша домашняя стража.

Тогда я осторожно принялся обходить дом и изучать нанесенный ущерб. Вся мебель была разбита в щепки, все двери сорваны с петель – даже магически защищенные. На это требовалась немалая сила. Люди Утора – во всяком случае, я предположил, что это были люди Утора, – не в игрушки играли.

На первом этаже я насчитал тридцать девять обезглавленных трупов. Второй и третий этажи тоже были разгромлены. У меня в комнате кто-то вылил все краски и чернила на пол, а потом поразбивал пустые склянки об стены. Получилась жуткая грязь. Конечно, это все я мог восстановить. Что меня и вправду сильно огорчило, так это пропажа моих сундуков, – а с ними и моего самого ценного имущества, в том числе сотен Карт, нарисованных мною за много лет. На этих Картах изображены были места, где я бывал, друзья, соученики и прежде всего родственники. Не удивлюсь, если люди Утора воспользовались ими для охоты на наше семейство.

Отцовскую мастерскую обчистили. Оттуда унесли все, от самых больших приборов до последнего клочка бумаги. Это меня, по правде говоря, не особенно расстроило: отец десятилетиями не обращал внимания на эти вещи. В конце концов, последние десять лет он проводил все свои исследования в Джунипере.

В конечном итоге я методично обыскал весь дом, от подвала до чердака. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что ничего ценного здесь не осталось. Я насчитал девяносто четыре трупа, все до единого – стражники. Слуг среди мертвецов не оказалось: должно быть, они либо разбежались, либо их посадили в тюрьму. Или, если учесть, как трудно в наше время найти хороших слуг, не исключено, что их... как бы это сказать... насильно взяли на службу к другому работодателю.

Я нашел в одной из запасных спален на четвертом этаже почти целую тахту, улегся и попытался отдохнуть. Я не знал что мне еще делать. Судя по состоянию дома, его обшарили настолько тщательно, что прислужникам Утора незачем было сюда возвращаться. Так что покамест я мог чувствовать себя в безопасности.

Усталость одолела меня, и я уснул.

Наверное, я проспал не один час. Но когда я проснулся, то не почувствовал себя отдохнувшим и взбодрившимся; вместо этого меня охватило какое-то странное беспокойство. Мне никогда прежде не доводилось испытывать ничего подобного. Что-то давило мне на уши. Нервы были натянуты до предела. Даже воздух был какой-то напряженный,, как будто вот-вот должна была разразиться гроза. Больше всего мне хотелось забиться в какую-нибудь нору и закрыть за собой вход... Однако же я даже не понимал, чем это вызвано.