— Да у нас вся фирма играет! Жить в этом городе и не играть — это ж невозможно! Это прямо носится в воздухе, как зараза какая.

Похоже, здесь я ничего не узнаю. Я просто не мог придумать, о чем еще спросить. Потом пораскинул мозгами и спросил:

— А где был убит Крис Норвуд?

— Где? Да у себя в комнате. Он комнату снимал в муниципальном доме, у вдовы-пенсионерки, которая работает уборщицей. А ей не полагалось сдавать комнаты. Муниципалитет этого не разрешает. И она не заявила в благотворительной организации, которая раздает бесплатные обеды, что у нее имеются дополнительные доходы. Так что ей все это здорово некстати. — Он покачал головой. — Это все было на соседней улице.

— А что было-то?

Он был вовсе не против рассказать об этом. Скорее, наоборот.

— Она нашла Криса убитым у него в комнате, когда вошла утром к нему прибраться. Понимаете, она-то думала, что он на работу ушел: она по утрам всегда уходила раньше него. Заходит, а он лежит. В луже крови, как мне рассказывали. Конечно, могли и наврать, но говорили, что у него были прострелены обе ноги. И он истек кровью и от этого умер.

«Господи всемогущий!..»

— Идти-то он не мог, сами понимаете, — сказал Аккертон. — Даже до телефона не смог добраться. Задняя комната. Никто его и не видел.

Во рту у меня пересохло.

— А... а вещи? — спросил я.

— Да не знаю. Насколько я слышал, ничего не пропало. Только некоторые вещи были разбиты. А проигрыватель прострелен насквозь, как и сам Крис.

"Ну и что мне теперь делать? — думал я. — Пойти к следователю, который занимается убийством Криса Норвуда, и сообщить ему, что ко мне приходили двое мужчин, которые угрожали прострелить мне телевизор, а потом ноги?

Да, пожалуй, на этот раз действительно стоит пойти в полицию".

— А когда... — голос у меня охрип. Я прокашлялся и начал снова: Когда это случилось?

— На той неделе. В пятницу он не пришел на работу, и это оказалось очень некстати, потому что в тот день у нас шла репа, а это он был должен обрезать ботву и корешки и загружать репу в мойку.

У меня кружилась голова. Крис Норвуд был убит в пятницу. А в субботу я вышвырнул «Вальтер» своих непрошеных гостей в куст шиповника. Значит, в субботу они все еще искали кассеты, а это означает... о господи! — это означает, что от Криса Норвуда они их не получили. Они застрелили его и оставили его истекать кровью, а кассет все равно не получили. Если бы они у него были, он бы им их отдал — чтобы они не убивали его, чтобы спасти свою жизнь. Не стал бы он жертвовать жизнью ради каких-то программ, не стоят они того. Я вспомнил, как беззаботно смотрел в дуло пистолета, и задним числом ужаснулся.

Винс Аккертон дал понять, что настало время расплачиваться за полученные сведения. Я мысленно прикинул, сколько я могу дать и сколько он ожидает получить, и решил дать как можно меньше. Однако не успел я заикнуться о деньгах, как две девушки подошли к стойке, а потом собрались сесть за соседний столик. Но одна из них заметила Аккертона и резко изменила направление.

— Привет, Винс, — сказала она. — Слушай, окажи услугу. Поставь нам ром с колой, а я тебе завтра верну.

— Ладно-ладно, слышали мы эту песню, — снисходительно сказал Винс.

— Вот, мой приятель угощает.

Я разорился на два рома с кока-колой, пинту пива и половинку (для себя) и вернулся за столик. Аккертон объяснил, что девушки тоже работают в «Кухне богов».

Кэрол и Дженет. Молоденькие, не блещущие особым умом, беспрерывно болтающие и чирикающие, с минуты на минуту ожидавшие прихода своих мальчиков.

Кэрол высказалась о Крисе Норвуде с нескрываемым негодованием:

— Мы вычислили, что это он шарил по сумочкам, но доказать-то мы ничего не могли, понимаете? Мы как раз собирались расставить ему ловушку, но тут его убили. Мне, наверно, следует его пожалеть, но мне его вот ни капельки не жалко! Он мог спереть все что угодно. То есть буквально все! Он мог исподтишка взять твой последний сандвич, слопать его у тебя на глазах и еще посмеяться над тобой.

— Он даже не считал воровство чем-то плохим, — вставила Дженет.

— Вот она, — сказал Аккертон, подавшись вперед для убедительности, — Дженет, она работает на компьютере. Насчет программ вы ее спросите.

Выслушав мой вопрос, Дженет вскинула бровки и задумчиво ответила:

— Я не знала, что у него есть какие-то программы. Хотя он все время вертелся рядом. Ему было положено собирать дневные отчеты со всех отделений и приносить их мне. А в последние несколько недель он все ошивался рядом со мной, расспрашивал, как работает компьютер, и все такое. Я показала ему, как делаются расчеты: сколько там нужно соли, сколько всего, как это распределяется по цехам и как отправляются заказы в Борнмут или в Бирмингем, и все такое. Вы знаете, без компьютера вся фирма пошла бы прахом.

— А какой он фирмы? — спросил я.

Моему вопросу все удивились, но Дженет ответила:

— "Грэнтли".

Я улыбнулся ей как можно безобиднее и спросил, не случалось ли ей позволять Крису Норвуду запускать на ее компьютере свои программы, если он хорошенько попросит. Она виновато поколебалась и, смущенно покраснев и глядя в свой стакан с ромом и колой, призналась, что такое действительно бывало — ну, знаете, еще до того, как они обнаружили, что это Крис ворует деньги.

— А могли бы догадаться сто лет назад, — говорила Кэрол. — Но те вещи, про которые мы знали, что он их ворует, — сандвичи там, и все такое, и всякие мелочи: скрепки, конверты, скотч, — мы это видели так давно, что уже не обращали внимания.

— А кто-нибудь пробовал заявить об этом? — спросил я.

Нет, официально не пробовали. А что толку? За мелкое воровство людей не увольняют — если фирма попробует это сделать, будет забастовка.

— Не считая того раза — помнишь, Дженет? — сказала Кэрол. — Когда к нам приехала бедная старая леди и пожаловалась, что Крис ее обворовал.

Вот уж она-то не молчала! Она три раза приезжала и навела такого шороху!

— Ой, да! — кивнула Дженет. — Но оказалось, что он спер всего-навсего какие-то старые бумаги, вы понимаете, а не то чтобы там деньги или что-то ценное, а Крис отговорился, что бабушка просто из ума выжила, ему поверили, а старушку вежливо послали.

— А как звали эту старую леди? — спросил я. Девушки переглянулись и дружно покачали головами. — Это же было с месяц назад, если не больше!

Аккертон сказал, что он про это ничего не знает. У них в овощном цехе про эту старую леди никто ничего не слышал.

Тут появились друзья девушек, и началась большая пересадка. Я сказал, что мне пора. Аккертон взглядом показал мне, чтобы я подождал его на улице.

— О'Рорке! — неожиданно сказала Кэрол.