Александр, Дени, СЕРИМЕКС.

— Вы же понимаете — я не очень-то поверил тому, что он наболтал.

Их тела со следами пыток.

— Я объяснил это его молодостью, подумав, что он наверняка говорит о маркетинговом отделе какой-нибудь мелкой фирмы, где он работал. И мои намеки на его неосведомленность ему совсем не понравились.

— То есть?

— Он взбесился. Я никогда не видел его таким раздраженным во время наших бесед. Как будто преуменьшив престиж и значение этого центра, я оскорбил лично его. Он побагровел. Сначала я решил, что просто уязвил его гордость, но на самом деле он защищал именно СЕРИМЕКС. Видя мой скепсис, он принялся поносить некомпетентных и несознательных профессоров факультета и в целом государственные исследовательские институты, не способные повернуться лицом к новым экономическим и антропологическим реалиям. По его мнению, важнейшие изменения, совершающиеся на наших глазах, проходят мимо них.

— Важнейшие изменения?

— Он так сказал. Я торопился, мне нужно было прочитать в кампусе еще одну лекцию, так что я предложил ему отложить эту дискуссию на потом. Он пожал плечами. Теперь я припоминаю, что мы никогда больше не разговаривали. Ни об этом, ни о чем-либо другом.

— Ты больше не видел его на лекциях?

— Видел, но с тех пор он не подходил побеседовать со мной после занятий. Если подумать хорошенько, он и вовсе перестал проявлять активность… Но оставался очень прилежным и блестяще выдержал экзамен. Его письменная работа была на голову выше всех проверенных мной в том году. Ему еще нет двадцати двух, но это очень зрелый молодой человек.

— Это все? Ничего больше о СЕРИМЕКСе?

— Кажется, нет. Знаешь, я же тогда не пытался ничего выведать. Я не мог предвидеть, что однажды нам это понадобится.

— Ясно. И где же нам искать этого Лоика Эшена?

Наведя справки в секретариате университета, они отправились по адресу, который дала им заведующая центральной картотекой. Камилла хотела заехать домой, чтобы позвонить, но Натан не отпустил ее одну, и она не стала настаивать.

Тела со следами пыток.

«Их пытали, потому что они искали информацию о СЕРИМЕКСе».

Лоик Эшен живет у въезда в Жьер, в гренобльской агломерации, на шестом этаже недавно построенного восьмиэтажного дома, абсолютно белого, в знак городского стремления к практичности. Зеленые островки у подножия корпусов, огромнейшие парковки, балконы, на каждом из которых могла бы уместиться квартира Натана. В таких местах не выдают бесплатное жилье.

Натан спрашивает себя, что в этом доме делает студент-дипломник. По взгляду Бахии он понимает, что она задается тем же вопросом. Уже семь лет она живет в университетском городке, где-то между Олимпийской деревней, Рабо и Кондильяком, переезжая из затхлой комнаты в обветшалую. Несомненно, она предпочла бы вырасти и жить здесь.

— Думаешь, региональный центр[26]предлагает здесь комнаты для студентов по выгодным ценам? — цинично спрашивает она, когда они въезжают на территорию парковки.

«Вот у самого центра и спроси…»

Они выходят из машины. Должно быть, их развалюха не вписывается в общую картину — на них неприязненно смотрит жилец, который выносит мусор. Камилла направляется к телефонной будке и подает им знак, что будет ждать в холле.

Натан колеблется.

— Никто же не знает, что мы здесь.

Он серьезно кивает и входит в здание вместе с Бахией.

Поднявшись на шестой этаж, они идут по коридору, как вдруг одна из дверей резко распахивается, и они видят невысокого молодого человека с угрюмым лицом, который собирается выйти. Похоже, их появление его удивило. Неприятно удивило.

«Лоик».

— Что вы здесь делаете?

Натан решает изобразить любезность, чтобы облегчить задачу и попытаться задержать его на несколько минут.

— Здравствуй, Лоик. Это Бахия, может быть, ты ее знаешь. Она тоже из «Лера».

— Рад познакомиться, Бахия, — отвечает он тоном, свидетельствующим об обратном. Потом, оборачиваясь к Натану:

— Я, конечно, предложил бы вам кофе, но как раз собирался уходить, у меня срочная встреча и…

— Отлично! Тогда мы можем пройтись с тобой до машины. То, что мы хотим узнать, не должно занять много времени, мы и сами спешим.

Он как будто сомневается, но затем, уступая их настойчивости, предлагает им зайти на минутку.

— В конце концов, мне ведь не через пять минут нужно быть там.

Они проходят за ним в роскошно обставленную квартиру. Совсем новенький компьютер, дорогие факс, принтер и ксерокс возвышаются посреди гостиной на письменном столе размером с комнату в университетском общежитии.

Натан присвистывает.

— Да ты неплохо устроился!

Молодой человек ему нравится. В нем чувствуется некоторая неискренность и тяга к интеллектуальному превосходству, но Натана это ничуть не смущает. Бахия, очевидно, не разделяет его точку зрения. Натана это удивляет. Молодая женщина очень напряжена.

Чувствуя себя обязанным ответить на замечание, хозяин квартиры лепечет что-то о богатстве родителей и прибыли от вложений на бирже.

«К чему эти путаные оправдания?»

В глазах Бахии Натан читает: она не верит ни единому слову.

«Перейти к главному».

Тела со следами пыток.

— Помнишь нашу последнюю беседу, в марте или апреле этого года, после одной из моих лекций? Я рассказывал о концепции власти с позиций структуралистской философии пятидесятых-шестидесятых годов. Ты горячо критиковал такой подход…

— Я прекрасно помню, что я критиковал, — обрывает Лоик, плохо скрывая раздражение.

Бахия украдкой бросает взгляд в сторону Натана.

Тела Дени и Александра.

Натан продолжает.

— И что?

Вмешивается Бахия.

— Ты говорил господину Сёксу об одном или нескольких ученых, разработавших новые теории маркетинга в известном, по твоим словам, исследовательском центре.

Она хочет ускорить темп беседы. Натан не ожидал от нее такого поведения. Они пришли без предупреждения, и ее агрессивность ничем не оправдана. Лоик, несомненно, раздосадован их визитом, на несколько минут сдвинувшим его послеполуденные планы.

Почесывая затылок, он притворяется, что удивлен.

— Я не помню.