Он не мог понять, что не так. Скорее всего дело было не в Айгаре, а в нём самом. Но считать, что новый секретарь чересчур скользок, было проще, чем копаться в себе.

Проблема.

Месяц назад, после памятного праздника, Николас постановил, что проблему нужно решать. Если слишком долго игнорировать потребности организма, притом заставляя его работать на износ, он начнёт мстить. «Мне нужно расслабиться», – сказал себе Николас тогда, и мысль завела его в тупик.

Последний раз он думал об этом около года назад. И попытка получить физическую разрядку закончилась не то чтобы неудачно, но совсем не тем, чего он хотел. Николас тогда отпустил водителя и повёл машину в известный Сладкий квартал, где собирались проститутки обоих полов. Его службы крепко держали это место, бояться было нечего. Зачищать его не зачищали, чтобы не провоцировать общественное недовольство и не загонять любовную торговлю в подполье. С сексом у товарища Реннарда в тот вечер не сложилось. Зато наутро был возбуждён ряд уголовных дел по фактам торговли людьми и педофилии. Сутенёры полетели на Двойку копать гелий, некоторые были расстреляны. Их жертв отправили в спецдетдом с реабилитационным центром. Ознакомление с материалами дел у нормального человека на некоторое время отбивало всякое желание. У Николаса мысли идти по мальчикам больше не возникало вообще.

«Значит, отношения, – предполагал он. – Но какие отношения, мне нельзя отношений, это слишком опасно. Да и когда мне? Нужно завести секретаря, готового к употреблению, вот и всё».

Так он и поступил, но ничего хорошего из этого тоже не вышло.

Вид у Айгара был грустный. Он чувствовал, что Николас им недоволен, и не знал, что нужно исправить. Умный парень, он отлично понимал, какие особые услуги могли потребоваться от него на этой должности, и терпеливо ждал от начальства намёков или распоряжений. Кажется, товарищ начупр ему даже на самом деле нравился. Или Айгар был очень хорошим актёром.

«Вот я опять в чём-то его подозреваю пасмурно заметил Николас. – Ещё немного – и злость начну на нём срывать. Тьфу. Я собирался решить проблему, я её решил, осталось протянуть руку и взять решение. Или ласковее сделать, как я люблю, – позвать, улыбнуться, расспросить о семье, о свободном времени и нравится ли работа… Нет, не хочу. Я занят, – снова подумал он, – я устал».

– В чём дело? – спросил он сухо.

– Товарищ начупр, – чётко сказал Айгар, – от товарища Киа доклад по товарищу Фрайманну.

Николас вздрогнул.

Ничего тут не было особенного, текучка текучкой: Киа по приказу Реннарда пускал пыль в глаза людям Шукалевича, имитируя слежку за комбатом. Эрвин об этом прекрасно знал. Но рядовая новость отчего-то встревожила до сердцебиения, даже сон слетел. «Нервы сдают, – подумал Николас, – надо врача вызвать».

– Что случилось?

– Товарищ Киа сообщил, что комбат Фрайманн вчера в десять часов вечера был вызван в Управление внутренней безопасности.

Николас побарабанил пальцами по столу.

– Что ещё?

– Он был вызван к начупру Шукалевичу лично, – послушно отчеканил Айгар. – Встреча продолжалась пятьдесят восемь минут, эхограмму плюс-поля получить не удалось.

Николас прикрыл глаза и немного посидел молча. Секретарь замер и старался не дышать.

– Айгар, – наконец сказал Николас мягко, – сделай мне кофе, пожалуйста.

– Одну секунду, товарищ Реннард!

Стремглав кинувшись исполнять, аккуратнейший секретарь даже забыл придержать дверь, и дверь хлопнула.

«Пятьдесят восемь минут, – задался вопросом Николас. – О чём можно говорить пятьдесят восемь минут? Это был не короткий приказ, нет, Эрвину долго и обстоятельно разъясняли положение дел. И любопытно же, в каком ключе разъясняли. Не так давно Эрвин приходил к Шукалевичу с докладом, рассказывал, как ему подозрителен начупр соцобеспечения товарищ Реннард…»

Что-то дёргалось внутри. Николас сначала даже не понял, что происходит. Ему стало нехорошо, но ему всё последнее время было нехорошо от усталости и досады.

Комбат Фрайманн, Чёрный Кулак… До того как Николас узнал о предательстве Келли, он рассчитывал, что Стерлядь попытается завербовать его самого. Но Стерлядь рассматривал его не как фигуру на доске, а как противника. Он слишком хорошо был осведомлён, чтобы начать втираться к нему в доверие. «Он хочет вывести меня из игры, – подумал Николас, – и только. Он уже отправил ко мне убийцу и обязательно отправит ещё одного. Легенду прикрытия и обоснование для покушения готовить довольно долго, поэтому в данный момент он занят другим. Он делает ход. Кое-что я угадал верно, – подумал Николас, нервно выламывая собственные пальцы. – В соответствии с мантийскими инструкциями Стерлядь ищёт агентов в высших эшелонах власти. Только взяться он решил не за меня, а за Эрвина… Что же, разумный выбор, – заметил Реннард со злостью, – Эрвин прост душой, и что намного важнее – под его командованием находятся отлично подготовленные вооружённые люди. Я хочу знать, что сказал ему Шукалевич», – почти вслух сказал Николас.

Тихо, ловко проскользнул в кабинет Айгар, поставил на стол чашку кофе и блюдце с печеньем. Николас едва заметил секретаря. «Эрвин мне расскажет, о чём шла речь, – думал он, – но не в нём дело. За нами наверняка следят. Товарищ Киа обнаружил нескольких наблюдателей, но есть ли гарантия, что обнаружил всех? Гарантии нет. Поскольку по легенде мы с Эрвином относимся друг к другу с подозрением, – размышлял Николас, – любые частные разговоры между нами исключены. Писать или звонить друг другу мы тоже не можем. Все данные по электронной почте или телефонной связи граждан Циа начупр Шукалевич имеет полное право потребовать у Улли. У товарища Лауфера они имеются по долгу службы. А впутывать в наши игры ещё и Улли очень неразумно и просто нельзя. Товарищ Лауфер – на редкость тёмная лошадка, хоть и блондин.

Вызвать Эрвина в Управление по делу? На то потребен повод, а его ещё нужно подготовить! К тому же повод должен быть известного рода. Для чего задействуют элитные спецподразделения? Разгром каких-нибудь вооружённых формирований, штурмы, зачистки… Такое невозможно разыграть, тем более – разыграть для начупра внутренней безопасности. И что тогда? – Николас залпом проглотил полчашки кофе и откинулся на спинку кресла. – Что тогда?! Нужно что-то придумать, торопил он себя, пораскинуть умом… Какой у меня может быть повод для внеочередной встречи с Эрвином? Для того чтобы остаться с ним наедине? Если мы подозреваем друг друга в разных недоказанных злодеяниях?

А вот, собственно, подозрения-то и могут стать поводом». И неожиданно для самого себя Николас широко улыбнулся. Он вздохнул с облегчением: наконец-то он нашёл безупречное решение, хотя бы и для второстепенного по важности вопроса.

В Управление соцобеспечения постоянно поступали жалобы граждан, в том числе на уличную преступность. Ничего не было проще, чем составить анонимную (от страха, разумеется, анонимную) жалобу на бойцов Отдельного батальона, которые в увольнении отличились каким-нибудь дебошем, да хоть чью-нибудь жену напугали. Кстати, жалоба непременно должна оказаться клеветнической. «Мы ценим и уважаем наших солдат, – весело подумал Николас, – мы им верим».