заблуждения, построенные на романтичных сериалах, которые от нечего делать смотрела тетя. Здесь же я вижу двух самодостаточных людей со своими карьерами и достижениями, которые просто встречаются за ужином.

Про ужин как раз и думаю, спускаясь на первый этаж по лестнице. Лидия Павловна предупредила меня, что все будет готово к восьми. И я направляюсь в столовую, надеясь, что Арсений все-таки пропустит ужин.

Буквально на последних ступеньках мне приходится остановиться, потому что я слышу голоса. Самойлов общается с моей мамой и, судя по нарастающим звукам, они приближаются. Я оглядываюсь, на миг позволив себе мысль о побеге. Подняться обратно по лестнице, добежать до комнаты и закрыться там, притворившись больной. Мало ли… Но я сжимаю кулаки и делаю шаг вперед. Нельзя их бояться. Нельзя.

— Добрый вечер, Элла, — первым меня замечает Станислав Валерьевич.

Здороваюсь и слегка киваю, смотря на маму. На ней белоснежная шелковая блузка, широкие черные брюки, которые не скрывают тонких щиколоток. Она одета не так, как утром, что заставляет меня призадуматься — переоделась специально для мужа или сменила наряд после того, как отвезла меня сюда. Впрочем, какая разница? Я ведь тоже подбираю одежду, чтобы выразить свои эмоции или играть по правилам, от которых уже тошно.

— Здравствуй, мама, — здороваюсь официально, и от нее не скрывается тот факт, что делаю так нарочно. Самойлов следит, видимо, понимая, что между нами все еще носится со скоростью света черная кошка.

— Идемте. Лидия Павловна уже приготовила стол, — нарушает повисшую тишину мужчина, подхватывая жену под локоть. Шелк мнется, как и дребезжит на ее лице безупречная маска. На миг, не более. Но я успеваю заметить, и мне страшно признаться, но нравится.

Станислав Валерьевич смотрит на меня и протягивает ладонь, видимо, решив, что я позволю себе взять его за руку. Но я не делаю этого, потому что еще рано. Замечаю, как морщится мама, но когда она видит, что я прохожу мимо, выдыхает. Напряжение, которое повисает между нами, можно резать ножом.

Входим в столовую, где уже накрыт праздничный стол. На миг мне кажется, что здесь по-семейному уютно, пока я не присматриваюсь к деталям. Мираж тает. Я ошиблась. Изысканная посуда, о цене которой мне даже страшно подумать, стоит на столе так, словно сейчас будет идти съемка для какой-нибудь люксовой рекламы, а не трое почти родственников сядут за стол, чтобы насладиться праздничным тортом. Вилки, ножи, ложки — все они разложены около тарелок, салфетки изогнуты под причудливыми углами. Даже вазы с цветами и подсвечники…

Черт! Аппетит пропадает, стоит представить себя за этим столом, но я покорно сажусь на отведенное мне место, подмечая, что по правую руку от меня свободный стул. Видимо, здесь должен сидеть Арсений, который, надеюсь, пропустит этот вечер.

— Ну, что же, — говорит Станислав Валерьевич, бросив взгляд на пустое место, — думаю, можно начинать.

И я мысленно соглашаюсь с ним, надеясь, что успею убраться отсюда до того, как Арсений все же решит почтить нас своим присутствием.

Лидия Павловна начинает вносить первые блюда. Бокалы наполнены шампанским. Звучат тосты в мою честь, отчего лицо мамы перекашивается, а мое бледнеет, но я упрямо отказываюсь даже пробовать шампанское, запивая изысканное блюдо, словно из дорогого ресторана (хотя так и может быть) минеральной водой. Вскоре Самойлов понимает, что раскрутить меня на живой диалог тухлая затея, и все его внимание перемещается на жену. Чему я тоже безгранично рада. Мне этот ужин как кость в горле, особенно тяжело находиться рядом с мамой. Может быть, Самойлов наконец поймет, что весь этот переезд и попытки создать идеальную счастливую семью — лишь пустая трата времени, и я смогу наконец-то переехать в собственную квартиру? Мечты, мечты…

Грохот и взрыв хохота едва ли не заставляют меня подпрыгнуть на месте. Ошарашенно смотрю на закрытые двери, туда же устремлены взгляды резко замолчавших старших.

Потом Самойлов поднимается из-за стола и качает головой, когда мама собирается последовать его примеру.

— Я сам, — говорит он и уходит прочь, оставляя нас в напряженной тишине.

Смотрю на маму. Она провожает мужа и не торопясь оборачивается. На миг наши взгляды пресекаются, а после как ни в чем не бывало она продолжает есть. И тут не выдерживаю я.

— И как? У меня все получается?

Ее плечи вздрагивают, стоит мне подать голос.

Мама отрывается от созерцания собственной тарелки, на которой даже еда лежит как-то по-особенному, и хмурит темные тонкие брови.

— Что?

— У меня все получается?

Она поджимает губы, помада на которых странным образом держится в том же самом виде, как и до начала ужина. Цвет, текстура, правильная линия, и только мой вопрос заставляет ее поломать эту линию и показать истинные чувства.

— Да, — наконец отвечает, откладывая вилку и беря в руку бокал с водой. — Но постарайся хотя бы изобразить, что тебе здесь нравится.

Я пожимаю плечами.

— Стараюсь.

— И перестань носить эти платья, — ворчит она. — Кто их тебе покупал? Словно оборвашка.

— Тетя, — и вновь пожимаю плечами.

Мама морщится. Ей не нравится любое упоминание о сестре. Не знаю, какая кошка между ними пробежала много лет назад, но эта молчаливая вражда продолжается и, кажется, никогда не закончится.

— А где то платье, что я прислала?

Теперь моя очередь морщиться.

— Я его выбросила.

В ее глазах вспыхивает гневный блеск. Она недовольна моим ответом и поступком. Я же ликую. Сделала все правильно. Наконец-то!

— Зачем?

— Потому что мне не понравилось платье. Оно мне не подходит.

— Ты знаешь, сколько оно стоило?

— Да, — отвечаю я, не испытывая ни капли угрызения. — Видела этикетку.

Лицо кривится в злобной гримасе. Я жду новый выпад и готова парировать, но нам мешают. Точнее, спасают ситуацию. Потому что еще чуть-чуть, и мы сцепимся.

— Ох, — вздыхая, входит Лидия Павловна. В ее руках пустой поднос. — Станислав Валерьевич просил передать, что он больше не подойдет.

Мама встает из-за стола и со злостью отбрасывает салфетку. Она не ждет объяснений, видимо, и так догадавшись, что случилось. А вот я продолжаю сидеть за столом и лицезреть очень интересную картину. В этой новой семье не все так благополучно, как хотелось бы им показать.

В итоге мама вскоре покидает столовую, оставляя меня наедине с удрученной помощницей по хозяйству. Лидия Павловна ставит поднос на стол и начинает собирать тарелки.

— Я вам помогу, — подхватываю свою тарелку и выбираюсь из-за стола. Если и играть роль, то до конца.

— Ой, Элла, не нужно. Я тут сама справлюсь, — отмахивается от моей помощи женщина, которая пытается за благодарной улыбкой скрыть