двери с такими же массивными бронзовыми ручками и золотой табличкой с двумя лаконичными, черного цвета надписями «Приемная» «Архангел Гавриил». С заметным усилием, потянув на себя ручку тяжеленной двери, он проник в приемную, едва-едва не прищемив крылья, ибо возвратный механизм двери сработал со скоростью гильотины. После ярко освещенного коридора приемная встретила его приглушенным светом канделябров искусно сделанных «под старину». Глаза медленно привыкали к полусумраку помещения. Последний раз он был здесь почти 33 года назад. В убранстве приемной почти ничего не изменилось за исключением того, что, во-первых, со стола секретаря куда-то пропал моноблок с ЖК-кристаллическим дисплеем, а вместо него появился вполне приличного вида голо-монитор с 3D проектором, управляемым мысленными усилиями. А, во-вторых, появилась молоденькая и прехорошенькая ангелица-секретарша в чине младшего лейтенанта, о чем говорил цвет и узор, идущий по краям ее тоги. Секретарша, без преувеличения, была настоящей красавицей, сошедшей с глянцевой обложки журнала для мальчиков пост-пубертатного возраста. Пышные льняного цвета волосы до плеч обрамляли настолько миловидное личико с большими голубыми глазами, что он невольно засмотрелся на нее, забыв на несколько мгновений о том зачем, собственно, сюда и пришел. Её ресницы были такими длинными, что казалось, хлопни она ими, и вместе с ними схлопнется и превратится в точку сингулярности весь окружающий мир. Кожа на лице ее была такой чистой и гладкой, что скорее походила на мейсенский фарфор, чем на настоящее лицо. Губы ее рта были настолько прелестны в своей целомудренной красоте, что хотелось немедленно приникнуть к ним долгим и жадным поцелуем. Он невольно сделал глотательное движение, одновременно подумав про себя не без ехидства: «Эге… а шеф-то у нас хоть и ангел, но отнюдь не монах». Секретарша, упорно не желала его замечать, сосредоточив все свое внимание на мысленном управлении компьютерными процессами. Но Захария и сам не торопился более настойчиво заявлять о себе. Из-за этого складывалось такое ощущение, что она вообще отсутствует на рабочем месте, погрузившись в один из информационных потоков. «Стажерка, — подумал он. — Из кадрового резерва». К ним частенько присылали таких ничего не знающих и ничего не умеющих молодых практикантов для того, чтобы они хоть немного поднаторели на ниве небесной бюрократии. Он был почти уверен, что стажерку шефу буквально навязали, так как знал, что тот не любит никаких изменений в своем личном окружении. Последние полторы тысячи лет, должность секретаря исполняла, уже не молодая, но чрезвычайно опытная в секретарском деле, из «обращенных», по имени Олимпиада Дормидонтовна — женщина поистине выдающихся деловых качеств, и еще более выдающихся габаритов. Шеф был и сам не маленького роста, поэтому всю жизнь (по крайней мере, последние 3000 лет, что Захария лично знал его) предпочитал женщин под стать себе и с пышными формами. «Орлы мух не ловят», — часто приговаривал он, глядя на свою неизменную помощницу. Эта же, судя по бликам от виртуального экрана монитора на ее лице, выглядела сущей пигалицей по сравнению со своей предшественницей. Пауза уже начала затягиваться, когда он все-таки решил, что с него довольно, негромко кашлянул для привлечения внимания к своей персоне. Юная ангелица подняла на него свои глаза, и ее фарфоровое личико слегка порозовело от не напускного смущения. Решив немного отомстить за явное невнимание к себе, не поприветствовав, деловым тоном спросил, кивая головой в сторону двери, ведущей в кабинет:

— Шеф у себя?

— Ой, товарищ под… ой, (опять ойкнула она) извините, полковник?! А я сразу вас узнала! — воскликнула она, заулыбавшись и еще сильней разрумянившись, от чего ее кукольное личико стало еще милей.

— Эээ… — невнятно проблеял он, явно не ожидая такого поворота событий.

— Ну как же! Вы у нас на первом этаже в вестибюле висите на доске почета «весь Рай ровняется на них». Я всегда любуюсь, когда мимо прохожу. А мы вас еще не ждали. Думали, что вы пока на реабилитации будете.

— Наверное, все-таки не я, а мое фото висит на доске? — решил съехидничать он.

— Да-да, конечно, — чуть смутившись, пробормотала она, скромно опуская реснички. Девчонка явно начинала ему нравиться, поэтому не став далее вгонять в краску молодую особь, он еще раз спросил, но уже куда более ласковым тоном:

— Так что насчет шефа? У себя? Принимает?

— Да. У себя. Подождите минуточку, я сейчас доложу о вас.

Она с улыбкой бодренько вспорхнула с крутящегося кресла и метнулась к двери обитой красной кожей. Стоя на полу, она уже не оказалась такой миниатюрной, как он предположил вначале. «Ого, крошка, а ты не такая уж и пигалица, как мне показалось сперва», — невольно про себя отметил Захария. И в самом деле, когда она поравнялась с ним, то оказалось, что её рост всего лишь на полголовы меньше чем у него. Это приятно пощекотало его ноздри. Сам немалого роста, он любил статных и высоких женщин с рельефными формами. Тихонько пискнув, она потянула ручку двери на себя. Вопреки ожиданиям дверь послушно начала открываться с неторопливой грацией объевшегося бегемота. Она юркнула в образовавшийся проем. Ждать пришлось недолго. Буквально через пять секунд она также резво выскочила из кабинета и, придерживая одной рукой дверь, второй сделала приглашающий жест входящему.

Захария, ничуть не колеблясь, вошел в кабинет. За время его отсутствия, в кабинете, так же как и в приемной разительных перемен не случилось. Всё тот же толстый, с длинным по щиколотку ворсом шемаханский ковер во всю площадь немаленького помещения, стены, облицованные светло-ореховыми панелями, высокие и широкие окна с подоконниками, уставленными всевозможными цветами в горшочках, массивный дубовый стол, расположенный у противоположной от входа стены заваленный бумагами и аппаратами телефонно-селекторной связи. Шеф был отчаянным ретроградом, поэтому предпочитал держать в руках телефонную трубку, стилизованную под «старину», нежели носить в ухе шарик миниатюрный шарик связи. К столу шефа был перпендикулярно приставлен столик поменьше с двумя приставленными к нему изящными золочеными креслицами в стиле барокко. Все как было в прошлый раз. Шефа во главе стола не было. Среди обильной зелени, усеявшей подоконники, Захария не сразу увидел своего начальника. Тот стоял в проеме окна, держа в руках небольшую садовую лейку из которой бережно поливал предмет своей ничем не обоснованной гордости и вполне обоснованного бесконечного разочарования — гигантскую маммилярию. «Проклятая верблюжья колючка», — как в сердцах иногда выражался он в адрес своего кактуса, вымахала, чуть ли не в два метра, но упорно не желала зацветать. Впрочем, когда у шефа было хорошее настроение, то «проклятая верблюжья колючка» превращалась в «наш ответ лорду Керзону». Архангел повернул голову в сторону вошедшего. На вид