Сталин напомнил всем присутствующим, что зимой очень будет нужен уголь, который добывают в Донбассе. Надо было решить и этот вопрос, потому что без угля города России попросту замерзли бы, а фабрики и заводы остановились.

Когда все наркомы были озадачены, товарищ Сталин закрыл заседание, попросив остаться меня и товарищей Фрунзе, Тамбовцева и Дзержинского. Предстоял разговор о делах, о которых не всем необходимо было знать. А именно — о нейтрализации некоторых деятелей Центральной Рады и о тех спецоперациях, которые необходимо было провести, чтобы с корнем повыдергивать сорняки сепаратизма.

В деле борьбы с национализмами всех мастей проявление гуманности, как правило, идет только во вред. Мы в нашей истории сами были свидетелями того, как недорасстрелянные после Великой Отечественной войны бандеровцы с развалом СССР снова выползли на свет божий и опять, как когда-то, махали своими желто-голубыми тряпками. Нет, таких старичков-бодрячков в форме УПА в этой истории не будет. Мы не должны позволить товарищу Сталину быть таким добрым.

18 (5) ноября 1917 года. Утро.

Александровск на Мурмане (Полярное).

Призрачный серый свет зари едва осветил воды Кольского залива, когда невыспавшийся сигнальщик на британском линкоре «Глори» узрел внезапно появившиеся из-за сизой полосы тумана за островом Екатерининский неизвестные боевые корабли. Дистанция кабельтов десять, не больше, парадный ход в пятнадцать узлов, острые «атлантические» форштевни идущих уступом кораблей, будто ножом режущие гладкую как стекло, застоявшуюся в штиль воду. И Андреевский флаг, полощущий на ветру от быстрого хода…

Они прошли через Северное, Норвежское и Баренцево моря, циклоны, дожди, метели и шторма. Пришлось им пройти и через несколько линий британской блокадной завесы, подобно неводу растянутой в Северном море между Шотландией и побережьем Норвегии. Хотя какой там невод, скорее тонкая паутина, в которой способно запутаться жирной мухой торговое судно, но которую пронизывали насквозь германские подводные лодки, выходящие на свои позиции в Атлантике.

Корабли из XXI века, с их низкими силуэтами, с корпусами, расписанными камуфляжными узорами, легко уклонялись от встреч с британскими патрульными судами. Ко всему прочему, корабли из будущего видели на экранах радиолокаторов все, что происходило вокруг в радиусе нескольких десятков миль. А британцы — нет. Добавьте сюда и то, что световой день в ноябре на широте Шотландии продолжался всего-то семь с половиной часов. В темное же время суток британские корабли становились слепыми, как кроты. Прожектор способен осветить море максимум на несколько кабельтовых вокруг, а дальше для невооруженного глаза сгущается непроницаемая чернильная мгла, которая тем гуще, чем ярче свет прожектора.

Конечно же, можно было бы пойти напролом и прорваться на Север с боем. Но по политическим соображениям было бы лучше, чтобы британцы начали боевые действия первыми. Впрочем, даже нападая они заявляют во всеуслышание, что обороняются, а совершая акт агрессии, заявляют, что «тем самым они защищают цивилизованный мир от насилия этих русских варваров».

Благополучному походу помогла и погода. Как раз в это время Северное и Норвежское моря накрыл очередной циклон, пришедший из Северной Атлантики. Дождь со снегом, шквалистый ветер, низкая облачность и волны, как ширмой закрывавшие от чужого взгляда «Североморск» и «Адмирал Ушаков». Трое суток корабли, как на качелях, взлетали и падали, преодолевая огромные океанские волны. Вверх — вниз, вверх — вниз.

Военные моряки хоть из двадцатого, хоть из двадцать первого века к таким вещам привычные. Ни Иванов, ни Белли, ни Петров не были морскими офицерами «бульварного плаванья». Унтер Самохин тоже помотался с «Аскольдом» по морям, видал и Владивосток, и Сингапур, и Аден, и Дарданеллы в кровавой бане шестнадцатого года…

Почти все двое суток, пока Особый отряд форсировал британскую блокадную завесу, контр-адмирал Иванов и капитан 2-го ранга Белли провели в главном командном центре «Североморска». Господа офицеры, а может, уже и товарищи, понимали: вполне вероятно, что и им тоже в самом ближайшем времени предстоит играть в прятки, где водящим с завязанными глазами будут британцы. Опыт никогда не бывает лишним, тем более что Северный флот, который еще предстоит создавать, в недалеком будущем станет главным флотом Советской России на Атлантическом ТВД.

Единственными, кому пришлось очень нелегко в этой круговерти шторма, оказались непривычные к морю и качке красный губернатор Вячеслав Молотов и чекист Рыбин. Но ничего, выдержали, никто не умер, хотя цвет лица у Вячеслава Михайловича стал нежно-салатовый, а даже мысли о еде вызывали позывы к «кормлению Нептуна». Рыбин выглядел немногим лучше.

Но зато когда при подходе к Полярному кругу шторм начал понемногу стихать, все понемногу ожили. Вячеслав Михайлович, к примеру, едва почувствовав, что может думать уже не только о том, как успеть добежать до гальюна, отправился в библиотеку «Североморска». Самообразование — коронная фишка большевиков сталинского призыва. Те, кто пренебрегал им, довольно быстро вышли в тираж. Об одном клоуне, в нашей истории излишне зажившемся на белом свете, было решено позаботиться особо, не акцентируя, впрочем, на этом факте особого внимания. Помер Трофим, то есть Никита, от несвежей водки и маринованных грибочков, ну и хрен с ним…

Кстати, несмотря на то что команда «Североморска» называла Антона Рыбина «чекистом», никакого ЧК в этой версии истории не было. Ведомство, воссоздаваемое товарищем Дзержинским из обломков МВД, царской охранки, уголовного розыска и службы безопасности большевистской партии, с самого начала называлось Народным комиссариатом внутренних дел. Здесь уже не будет никакой чрезвычайщины. Вместо метода проб и ошибок, построение внятной силовой структуры пошло по лекалам незабвенного Лаврентия Павловича, великого ужаса троцкистов и террористов середины двадцатого века.

Но все это лирические отступления. Проделав почти четыре тысячи километров (две тысячи двести морских миль) по водам Балтийского, Северного, Норвежского, Баренцева морей, отряд особого назначения совершенно неожиданно для всех обрушился на Мурманск, словно снег на голову. И правильно, незачем раньше времени пугать страусов, еще наделают глупостей. Нежданная паника в курятнике выглядит куда интереснее.

А британцы и их союзники действительно были близки к панике. Появление в Кольском заливе новых действующих лиц меняло всю расстановку сил до неузнаваемости. Тем более что советское правительство прислало миссии Антанты в Мурманск уже две ноты с уведомлением о выходе Советской России из войны и требованием в связи с этим немедленно собрать манатки и отправиться на свои острова. В противном случае советское правительство обещало принять все возможные меры для интернирования британских кораблей и персонала миссии. Тогда это было воспринято руководителем миссии майором Фоссетом и контр-адмиралом Кемпом как пустая угроза со стороны правительства Сталина, ни в коей мере не контролирующего местные дела.

«Как? Где? Что? Откуда взялись? Почему пропустили и ничего не сообщили сигнальные посты у входа в Кольский залив и на маяке Седловатый?» — эти вопросы без ответа крутились в окоченевших от холода мозгах британцев. А окончательное понимание того, что «что-то пошло не так», появилось у лаймиз, когда с кормы головного русского корабля в воздух поднялся пузатый, как майский жук, летательный аппарат, а поверхность Кольского залива вспенили кильватерные следы четырех быстроходных катеров. Минуту спустя от палубы второго в колонне корабля оторвался еще один винтокрыл и взял курс прямо на «Глори».