его кузове действительно стояли разведчики, за рулем сидел Коля Матвеев.

Раненая лошадь стояла, глядя то на нас, то на грузовик.

— Ну-ка, милая, посторонись! — крикнул Лапин.

Лошадь отошла от дороги и легла, вытянув шею. Грузовик тронулся. Лошадь раза два подняла голову, посмотрела на проходящую мимо нее колонну и, положив голову на землю, больше не поднимала ее.

Машина отъехала в сторону и пропустила мимо себя всю колонну. Разведчики, сгрузив с нее на последние телеги две бочки бензина, зажгли ее. Сгоревшая машина могла на узкой лесной дороге быть некоторой помехой для гитлеровцев.

Колонна двигалась медленно. Узкая извилистая лесная дорога не позволяла перейти на рысь. На телегах, за исключением раненых, никто не сидел. Дед тоже шел, хотя валяные сапоги и большая шуба мешали ему. Он курил, не изменяя своей манере прятать цигарку в широкий рукав шубы.

В сумерки перед колонной показалась деревня Кодра. Точно гигантский пень поднималась она на бугре среди леса. При въезде в деревню стоял домик лесника. В нем было пусто.

— Остановка будет здесь, — сказал Дед Базиме, подъехавшему к нему с докладом. — До Блитчи нельзя допускать гитлеровцев. Им надо здесь дать бой. Расставляй батальоны.

На минуту он задумался, а потом добавил:

— Если допустить врага к Блитче, то он всю обедню нам испортит. Из этой деревни мы поднимем под Киевом все мосты, оторвемся от противника и тогда прямым ходом к флотилии врага на Припяти.

При свете электрического фонаря они рассматривали карту, и Ковпак отдавал приказания, как и где расставить батальоны. Увидев, что подходит Вершигора, он крикнул:

— Разведчиков пошли назад, чтобы задержали фашистов, не отрываясь, вели бы их сюда.

Вершигора разыскал в колонне отделение Лапина и взвод Гапоненко. Разведчики повернули обратно, к Крымку.

Автоматчики ушли. Дед приказал всем спать и ушел в свою хату.

Ковпаковцы разместились на опушках, в лесу и в деревне. Дед так расположил свое войско, чтобы гитлеровцы при наступлении подставили свои фланги под огонь пулеметов и автоматов.

Не спали и штабные работники. Они прислушивались к отдаленному гулу боя, который завязала разведка, и тихо переговаривались между собой.

Ковпак обходил опушки, осматривал завтрашнее поле боя. Он разговаривал с бойцами, похлопывал, точно лошадей, раскрытые пулеметы на тачанках, говорил с командирами, объяснял им значение предстоящего боя.

В диверсиях исключительно крупного масштаба, проводимых на железных дорогах и против военных объектов противника, Ковпак видел свою главную задачу. Но когда во время глубокого рейда противник пытался окружить колонну или начинал ее преследовать, ковпаковцы сами заманивали его в ловушки, били и снова шли к намеченному для диверсии военному объекту.

И вот наступило утро.

Заслон партизан увидел, что с восточной стороны, из села Забуянье, шел походной колонной взвод гитлеровских солдат. Ковпаковцы подпустили их совсем близко. То были странные противники. Они подошли, держа винтовки за плечами, и подняли руки. Шесть партизанских пулеметов были нацелены на них.

Это был взвод охраны железнодорожной ветки, отходящей на юг от линии Коростень — Киев. Взвод этот состоял из советских бойцов, попавших в плен к фашистам, сформированных в особый легион и переброшенных на охрану дороги. Этот легион назывался «туркестанским», в нем были только казахи. Услышав звуки боя, они, перебив свое начальство, ушли к партизанам. Их допросили в штабе и, отведя в один из батальонов, оставили с оружием.

Дед обошел батальоны и вернулся в штаб. В его руке была большая палка. В своей шапке и шубе он походил на Ивана Грозного.

— Я слушал бой разведчиков, — сказал он, садясь на лавку. — Надо подбросить десятка два автоматчиков в помощь.

С ординарцем Мишей Семенистым было послано приказание Карпенко отправить на подмогу разведчикам двадцать автоматчиков и впустить фашистов в деревню утром после завтрака.

Дед посматривал на часы и вопросительно вскидывал глаза на штабных работников.

— Мабуть, разведчики их отогнали? Тогда зря. Пошлите к ним, пусть демонстрируют, что тикают. Пусть заманивают. Нужен бой.

Пока посыльные пробирались лесом к разведчикам, пока передали им приказание, а те вновь завязали бой, времени прошло порядочно. Партизаны в Кодре начали готовиться к обеду, и, когда он был готов и костры были потушены, неожиданно на батальон Кульбаки наткнулись гитлеровцы. Они не пошли там, где их ждали. Они ударили с запада.

Так в два часа пополудни завязался кодринский бой. Рота командира Вислого развернулась и приняла на себя удар гитлеровского батальона. Вражеские грузовики подъехали и к домику лесника на южной стороне деревни. Но здесь их ждала засада. Пулеметный шквал из-за пней, выстрелы из бронебойных ружей командира взвода Зезюлина делали свое дело. Машины начали гореть, а фашисты, соскочив с них, залегли. Здесь зародился второй очаг кодринского боя.

Выслушав доклад ординарцев, Дед и Руднев вышли из хаты и стали прислушиваться к бою.

Минуты три Ковпак и Руднев молча слушали звуки боя. Потом Дед спросил:

— Что будем делать?

— Карту! — крикнул Руднев в окно штаба.

Командир и комиссар углубились в карту, изучая обстановку. Из докладов командиров батальонов они твердо знали, что полк противника, начавший преследование в Крымке, полностью подошел к Кодре и теперь с двух направлений ведет наступление.

— Они будут теснить нас, — сказал Руднев. — Пусть, первые полчаса или час боя им потом выйдут боком.

— А что ты предлагаешь? — спросил Ковпак.

Руднев оглянулся.

Карпенко, командир роты автоматчиков, и Ефремов, командир другой роты, стояли неподалеку.

— Вот они, — указал Руднев, — должны изменить обстановку и определить боевой успех дня.

Грохот боя эхом перекатывался по лесам. Пули чаще и чаще визжали над головами собравшихся во дворе штабного дома. Пуля свистела, свист ее длился бесконечно долго, словно целую вечность, и многие инстинктивно пригибали голову. Только два человека — Ковпак и Руднев — не кланялись им.

— Исход боя, — сказал Ковпак, — решит обычная хитрость. То, что не сделают два батальона, сделают две роты. Основные силы будут в резерве.

— Дерзость сейчас, — сказал Руднев, — куда полезнее всякого долго обдумываемого решения.

— Гляди, — сказал он, — гляди на карту. Да зачем тут карта — вот, гляди, опушка, — указал Дед палкой на южную окраину деревни в направлении домика лесника. — Веди свою роту для удара во фланг, рассыпешься — и смелее. Понял?

— Ясно, — сказал Карпенко.

— Иди, — сказал ему Руднев.

Карпенко побежал через огород к сараям, где была размещена его рота. Через несколько минут он вывел автоматчиков к лесу.

— Ефремов, — позвал Дед, — иди ко мне.

Тот подошел и вытянулся перед командиром.

— Смотри, — и Дед, палкой указав на домик лесника, медленно отвел палку вправо на четверть горизонта. — Поведешь своих парней по лесу