с порохом. Шапка – тоже белая суконная, вроде колпака, к которому сзади пришит кусок сукна для прикрытия затылка и шеи от ветра, снега и падающих сосновых игл, но, впрочем, так, что свободно слышен лай охотничьей собаки и шорох птицы или зверя. Летом во время солнечного пекла зыряне надевают так называемые накомарники, которые защищают их от докучливой мошкары и комаров. Накомарник – это капор из холста: отверстие для лица обшивается мелкой волосяной сеткой.

По прибытии на место охоты артель устраивает в лесу промысловую избушку (пывзан): в углу делается земляная печь, остальное место назначается для отдыха. Каждая партия имеет свое жилище, хотя иной раз группируются между собой несколько партий. Таким образом, в глубине северных лесов устраиваются настоящие охотничьи лагеря. Промысловые избушки рассеяны по всему зырянскому краю на расстоянии 7, 10, 15 верст друг от дружки.

Латкин в своем дневнике определяет количество провизии промышленников в следующих размерах: «Отправляясь месяца на три в лесовье, каждый из промышленников берет на свою часть: сухарей – 4 пуда, сушеных пирогов с крупой – пуд, масла – 12 фунтов, ячневой муки для собак – 1 пуд, сухой рыбы – 15 фунтов, свежего сала – 2 фунта, говядины – 30 фунтов, соли – 10 фунтов, пороху – 3 фунта и свинца – 4 фунта; всего 10 пудов 6 фунтов на человека».

Промышленники отлучаются от места своего жительства за 100 и даже за 500 верст, уходя часто за Уральский хребет, в сибирские пределы.

Смастерив себе жилище, охотники начинают рыскать по лесу со своими винтовками и собаками по целым дням, с утра до вечера ища себе зверя и птицу.

Ходят зыряне по лесу на лыжах, очень быстро, держа в правой руке винтовку, а в левой палку: с вилками – на верхнем конце и копьем – на нижнем. Своими лыжами зырянин так же гордится, как сын Востока холодным оружием. Тонкие, из прямолинейного елового дерева лыжи подбиты снизу шкурками с оленьих ног. Это оказывает услугу охотникам, когда приходится взбираться на гору; короткая и упругая шерсть заставляет лыжи упираться в снег и не позволяет им катиться назад. У вогул, кочующих на хребте Урала, начиная от Соликамска и вплоть до Берёзова, есть еще лучшие лыжи, подбитые «кисой» выдры, но такие лыжи составляют достояние князьков охоты; они – редкость и в продаже не бывают. На таких лыжах можно «убегнуть» 12 верст в час. В длину лыжи делаются постоянно на четверть длиннее роста самого охотника; они с обоих концов немного отогнуты и редко бывают тяжелее 6 фунтов.

Палка, на которую охотник упирается при ходьбе, служит ему и подпоркой к ружью при стрельбе: он ставит ее на лыжу около ноги и левой рукой придерживает около нее ружье, чтобы вернее прицеливаться.

Стреляют зыряне из маленьких винтовок пульками, а не дробью, поэтому они носят с собою свинец в форме веревочки, от которой каждый раз, когда надо заряжать винтовку, откусывают зубами кусок свинца, име-ющий вид цилиндра. Размер дула у винтовок очень узок, так что в него едва может вгоняться пуля в мелкую горошину. Такие винтовки зыряне употребляют, во-первых, потому, что в них из 1 фунта свинца выходит 180 пуль; во-вторых, мелкая пуля не портит шкуру зверька.

При стрельбе такими пулями из 1 фунта пороха получается с лишком 350 зарядов.

III

Кроме белок предметом охоты служат также соболь, куница и лисица.

В Чердынском уезде Пермской губернии охота на соболя производится следующим образом. Охотник идет на лыжах в сопровождении неизменной собаки и несет на спине, поверх лузана, собольи тенета[13], которые он раскладывает вокруг «халуя» (валежный лес, нагроможденный массою в одном месте: притон соболя и куницы). Тенета состоят из сети в 10–15 сажен длины, весом в 30–35 фунтов. Лишь только найден след соболя или куницы, собака начинает его «облаивать». Нагнанная куница или соболь часто взбирается на дерево и идет «грядою», т. е. перепрыгивает с дерева на дерево. В этом случае собака является неоцененной помощницей: она никогда не потеряет из виду соболя, как бы долго ей ни приходилось гнаться, как бы ни тонула она в снегу; в конце концов она все-таки остановит соболя на одном из дерев или сгонит его в халуй.

В первом случае охотник стреляет в зверька из винтовки, а во втором мечет вокруг халуя тенета, подпирая их палочками, затем науськивает собаку и бьет по халую длинной палкой, выгоняя таким образом соболя в расставленные сети, где он запутывается и где охотник убивает его палкою. Хорошего матерого соболя зырянин нередко гоняет дня два: все это время он тащит на себе тенета почти пудового веса, ружье, топор и все необходимое, и несмотря на это, зырянин бежит на лыжах как ни в чем не бывало. Топор вкладывается в железную скобку, которая привязывается на опояске. Если после целого дня преследований соболь под вечер скрылся в какой-нибудь халуй, зырянин расставляет вокруг тенета, а шагах в 100–200 устраивает себе ночевку и спит чутко, несмотря на усталость. Но вот на заре визгливо залаяла собака: это соболь выбежал из засады, запутался в тенетах и попался в руки охотника.

Каждый зырянин убивает от 200 до 400 штук белок.

Тысяча печорских беличьих шкурок весит 1 пуд.

Зайцев более ловят тенетами, связанными из пряжи, и попавших в тенета – убивают.

Как уже было сказано, зыряне по целым дням бродят в лесу. Вернувшись с охоты поздним вечером в промысловую избушку, охотники тотчас же принимаются в котелке варить себе кашицу из солонины и крупы с примесью небольшого количества соли; после утоления голода они тотчас же принимаются сдирать шкуры с убитых зверей, мясом которых тут же кормят собак. Вся эта работа производится при свете ночника. Охотники рассказывают друг другу о разных лесных приключениях.

Любопытно, что зыряне, эти дети северных лесов, не лишены чувства изящного: замечено, что при выборе места для постройки промысловых избушек они отдают предпочтение тем местам, которые отличаются живописным видом, например на берегу реки, на пригорке или под раскидистой елью.

К вечеру каменка в промысловой избушке так бывает натоплена, что охотники раздеваются почти донага и свои измокшие одежи развешивают для просушки.

На медведя зыряне охотятся летом, когда он заедает скотину. Если отыщут задавленную медведем какую-нибудь скотину, то недалеко от того места на деревьях, сажени на две от земли, устраивают для сиденья полати, откуда и стерегут