– Ах да. – У невидимого мужчины были роскошные волосы, густые и мягкие. – Они светлые или темные?

– Какие тебе нравятся? Можешь выбирать.

Его волосы падали на шею тугими завитками. Если бы она их рисовала, то сделала бы темными.

– Черные как ночь, – вынесла вердикт Джекка.

Тристан не ответил, но она почувствовала, что он улыбается.

Его уши были не большими и не маленькими – как раз в меру – и плотно прижатыми к голове.

– Хорошо, – пробормотала она, чувствуя себя ученым, который исследует незнакомый предмет. – Никаких лопухов.

Джекка почувствовала, что улыбка Триса стала шире, хотя он не проронил ни звука. Она провела пальцами по его голове.

– Залысин тоже нет. Значит, ты моложе, чем я думала.

– Это может быть наследственным признаком. Мой отец…

– Ш-ш-ш. Теперь я произвожу осмотр. Ты больше не доктор, ты пациент.

– Может быть, мне покашлять? – поинтересовался Трис.

Джекка едва сдержала смех.

– Вообще-то здесь должна присутствовать медсестра, чтобы защитить мое целомудрие.

– Секс втроем?

– Ш-ш-ш, – снова повторила она, приступив к исследованию глаз. Он не закрыл их, пока кончики пальцев не коснулись век. – Так, брови не слишком кустистые. Это хорошо. А вот ресницы слишком длинные.

– Проклятое наследие по отцовской линии. Ресницы моей племянницы больше похожи на перья.

– Ей, должно быть, неудобно, – сказала Джекка и провела пальцем по носу. Он оказался длинным и прямым, без горбинки. – Нос в порядке.

– Я чувствую запах твоих духов.

– Но я не пользовалась… – Она помедлила. – Обычно я предпочитаю желтый кадмий.

– А мне больше нравится берлинская лазурь, особенно в такие ночи.

Тристан замолчал, когда ее пальцы добрались до губ. Она почувствовала короткую щетину на щеках и подбородке мужчины. Должно быть, он брился еще утром, так что волоски были мягкими. Джекке захотелось прижаться к ним губами, потрогать кончиком языка.

– Джекка… – прошептал он.

Она выпрямилась.

– Ничего не говори. Я – Психея и хочу понять, как ты выглядишь. – Джекка провела указательным пальцем по его губам. Они оказались полными и мягкими.

– Психея желала, чтобы ее муж занялся с ней любовью, – прошептал он.

Она почувствовала, что его дыхание слегка участилось. Трис наклонился к ней, желая поцеловать, – Джекка тоже этого хотела.

Но тут в большом доме зажегся свет, и Джекка оглянулась, чтобы взглянуть на освещенные окна.

– Проклятие! – пробормотал Трис и отстранился от нее.

Когда Джекка снова повернула голову к своему невидимому собеседнику, его уже не было рядом. Можно было подумать, что все происшедшее ей приснилось.

Но потом до нее из темноты донесся голос Триса.

– Психея! – позвал он.

– Что, Купидон? – улыбаясь, спросила Джекка.

– Завтра в девять.

– В девять! – эхом повторила она, прислушиваясь к звуку шагов, удаляющихся по лесной тропинке.

С сожалением вздохнув – ей не хотелось, чтобы приятно возбуждающее свидание в темноте закончилось так быстро, – она направилась к дому.

По дороге домой Тристан все время улыбался. Сегодня ночью эта девушка была не менее привлекательна, чем при первой их встрече. Ему понравилось разговаривать с ней и флиртовать. Она не прикидывалась скромницей, не хихикала и не суетилась. Поскольку многие женщины видели в нем только неженатого доктора, а значит, объект для разработки хитроумных матримониальных планов, ему захотелось проверить Джекку. Поэтому он с самого начала сказал, что хочет обзавестись женой и детишками. Трис по опыту знал, что практически любая женщина отреагировала бы на это однозначно – с энтузиазмом заявила, что большая семья – ее сокровенная мечта, даже если мысли о детях приводили ее в ужас.

Но не Джекка! Она честно ответила, что не останется в Эдилине, не собирается выходить замуж и хочет добиться известности, больше чем заполучить мужчину.

Он не мог не восхищаться ее честностью, но вместе с тем почувствовал себя слегка задетым.

Сегодня он впервые ощутил, как в душе шевельнулось нечто доселе неведомое. Ему понравилась Джекка. Трис намеренно употребил это чинное старомодное слово – «понравилась». Оно казалось на удивление подходящим. Если, конечно, забыть, что, когда она касалась его лица, больше всего на свете ему хотелось опрокинуть Джекку на землю и заняться с ней любовью. Ему понравилось смеяться с ней, говорить о греческом мифе.

Войдя в дом, он растянулся на кровати и стал перебирать в памяти события вечера. Только теперь ему показалось удивительным спокойствие Джекки, когда он свалился на нее в темноте. Другая женщина в подобной ситуации устроила бы истерику, но Джекка сразу поняла, кто он, и даже припомнила, что его отец был городским врачом.

Трис все еще не верил, что рассказал ей о Джемме. Он ни одной живой душе не говорил о своих чувствах к молодой женщине, недавно приехавшей в Эдилин. Лишь однажды, сильно разозлившись, он едва не проговорился Колину, за которого она вышла замуж, о своих чувствах к Джемме. Но в дальнейшем всегда удавалось держать себя в руках и хранить тайну. Джемма чувствовала себя свободно в его доме, с ней было приятно поговорить. Тристан рассказывал ей то, что не открывал никогда и никому.

После того как она вышла замуж за его приятеля, Трис часто думал: а что было бы, если бы он последовал совету сестры и приложил усилия? Возможно, ему следовало прийти к ней в гости с бутылкой вина? Или пригласить на ужин в ресторан?

Он ничего этого не сделал.

Тристан оставил старую фотографию Джекки на прикроватном столике, и теперь взял ее, чтобы как следует рассмотреть. Девушка была прелестной. Носик чуть вздернут, глаза лучились смехом. Рот не был маленьким и изящным. Губы полные и чувственные, как на рекламе губной помады, и… готовые к поцелуям.

– Действуй, Олдридж, – громко проговорил он, положил фотографию на столик и встал с кровати.

Трис был голоден. Да и после ужина ему предстояла нехилая работенка – раздеться с помощью только одной руки. «Будь Джекка рядом, она бы помогла», – подумал он и застонал.

Холодильник был полон – честь и хвала домработнице. Она готовила разносолы у себя дома, приносила и складывала в его холодильник. Четыре года назад, когда он ее нанял, женщина взирала на него горящими глазами. Но теперь она собиралась замуж, больше не метала в его сторону пламенных взоров, а если обращалась с просьбой, то разве что посмотреть больное горло.

Трис наполнил тарелку холодным салатом и ростбифом, открыл бутылку вина и сел за стол.

Джекка прямо сказала, что ее не интересует жизнь в маленьком Эдилине и в конце лета она уедет в Нью-Йорк.