и росту. Теперь можно было начинать все сначала: империя на Западе угасла, но родились государства современной Европы. За тысячу лет до Рождества Христова северные захватчики вошли в Италию, покорили ее жителей, смешались с ними, позаимствовали у них цивилизацию и вместе с ними на протяжении восьми веков строили новую цивилизацию. Через четыреста лет после Христа процесс повторился; колесо истории совершило полный оборот; начало и конец были одинаковыми. Но конец всегда был началом.

ГЛАВА III. Прогресс христианства 364-451

Приемной матерью новой цивилизации стала Церковь. По мере того как старый порядок угасал в коррупции, трусости и пренебрежении, поднималась уникальная армия церковников, чтобы энергично и умело защищать возрожденную стабильность и порядочность жизни. Историческая функция христианства заключалась в том, чтобы восстановить нравственные основы характера и общества, обеспечив сверхъестественные санкции и поддержку для неприемлемых заповедей социального порядка; привить грубым варварам более мягкие идеалы поведения через вероучение, спонтанно состоящее из мифа и чуда, страха, надежды и любви. Есть эпическое величие, запятнанное суеверием и жестокостью, в борьбе новой религии за то, чтобы захватить, приручить и вдохновить умы грубых или упадочных людей, создать объединяющую империю веры, которая снова будет держать людей вместе, как когда-то их держала магия Греции или величие Рима. Институты и верования - порождение человеческих потребностей, и понимать их нужно с точки зрения этих потребностей.

I. ОРГАНИЗАЦИЯ ЦЕРКВИ

Если искусство - это организация материалов, то Римско-католическая церковь - один из самых грандиозных шедевров истории. На протяжении девятнадцати веков, каждый из которых был тяжелым и кризисным, она удерживала своих верующих вместе, следуя за ними со своими служениями на край земли, формируя их умы, формируя их мораль, поощряя их плодовитость, торжествуя их браки, утешая их утраты, возводя их сиюминутные жизни в вечную драму, собирая их дары, переживая каждую ересь и бунт и терпеливо возводя вновь все разрушенные опоры своей власти. Как развивалось это величественное учреждение?

Он начался с духовного голода мужчин и женщин, измученных бедностью, усталых от конфликтов, потрясенных тайной или боящихся смерти. Миллионам душ Церковь принесла веру и надежду, которые вдохновляли и отменяли смерть. Эта вера стала их самым ценным достоянием, за которое они готовы были умереть или убить; и на этой скале надежды была построена Церковь. Сначала это было простое объединение верующих, экклесия или собрание. Каждая экклесия или церковь выбирала одного или нескольких пресвитеров, священников, чтобы руководить ими, и одного или нескольких чтецов, аколитов, иподиаконов и дьяконов, чтобы помогать священнику. По мере роста числа верующих и усложнения их дел общины выбирали в каждом городе священника или мирянина на должность episcopos - надзирателя, епископа, который координировал их работу. По мере роста числа епископов они, в свою очередь, нуждались в надзоре и координации; в IV веке мы слышим об архиепископах, митрополитах или примасах, управляющих епископами и церквями провинции. Над всеми этими категориями духовенства властвовали патриархи в Константинополе, Антиохии, Иерусалиме, Александрии и Риме. По призыву патриарха или императора епископы и архиепископы собирались на синоды или соборы. Если собор представлял только провинцию, он назывался провинциальным; если он представлял только Восток или Запад, он назывался пленарным; если и то и другое, он был общим; если его постановления принимались как обязательные для всех христиан, он был экуменическим, то есть распространялся на ойкумену, или (весь христианский) населенный мир. Возникающее время от времени единство дало Церкви название католической, или вселенской.

Эта организация, чья власть опиралась, наконец, на веру и престиж, требовала определенного регулирования церковной жизни. В первые три века христианства безбрачие не требовалось от священника. Он мог держать жену, на которой женился до рукоположения, но не должен был жениться после принятия священного сана; и не мог быть рукоположен человек, женившийся на двух женах, вдовах, разведенных или наложницах. Как и большинство обществ, церковь подвергалась нападкам экстремистов. Реагируя против сексуальной распущенности языческих нравов, некоторые христианские энтузиасты сделали вывод из отрывка из послания святого Павла1 что любая торговля между полами греховна; они осуждали любой брак и содрогались от мерзости женатого священника. Провинциальный собор в Генгре (ок. 362 г.) осудил эти взгляды как еретические, но Церковь все чаще требовала безбрачия от своих священников. Отдельным церквям все чаще оставляли имущество; время от времени женатый священник переписывал завещание на свое имя и передавал его своим детям. Брак священника иногда приводил к прелюбодеянию или другому скандалу и снижал уважение народа к священнику. Римский синод 386 года посоветовал духовенству хранить полную непорочность, а годом позже папа Сириций приказал снять с должности любого священника, который женился или продолжал жить с женой. Иероним, Амвросий и Августин поддержали этот указ с утроенной силой, и после целого поколения спорадического сопротивления он с переменным успехом был введен в действие на Западе.

Самой серьезной проблемой Церкви, наряду с примирением ее идеалов с ее продолжением, было найти способ сосуществования с государством. Возникновение церковной организации бок о бок с государственными чиновниками породило борьбу за власть, в которой признанное подчинение одной другой было необходимым условием мира. На Востоке церковь подчинялась государству, на Западе она боролась за независимость, а затем за господство. В любом случае союз Церкви и государства влек за собой глубокую модификацию христианской этики. Тертуллиан, Ориген и Лактанций учили, что война всегда незаконна; теперь Церковь, находясь под защитой государства, смирилась с тем, что ей придется вести те войны, которые она сочтет необходимыми для защиты государства или Церкви. Она не имела в своем распоряжении силовых средств; но когда сила казалась ей необходимой, она могла обратиться к "светской руке" для осуществления своей воли. Она получала от государства и от частных лиц великолепные дары в виде денег, храмов или земель; она богатела и нуждалась в том, чтобы государство защищало ее во всех правах собственности. Даже когда государство пало, она сохранила свои богатства; варвары-завоеватели, какими бы еретиками они ни были, редко грабили Церковь. Авторитет слова очень скоро сравнялся с силой меча.

II. ГЕРЕТИКА

Самой неприятной задачей церковной организации было предотвратить раздробление Церкви через умножение ересей - то есть учений, противоречащих концилиарным определениям христианского вероучения. Одержав победу, Церковь перестала проповедовать веротерпимость; она смотрела на индивидуализм в вере так же враждебно, как государство на сецессию или бунт. Ни Церковь, ни еретики не рассматривали ересь в чисто теологических терминах. Во многих случаях ересь была идеологическим флагом мятежной местности, стремящейся освободиться от императорской власти; так, монофизиты хотели освободить Сирию и Египет от Константинополя, донатисты - Африку от