— Спасибо. — Я думаю, у нас с вами общие идейные принципы, а значит, могут быть и общие деловые интересы. Приезжайте в Союз. Уверен, что вам наша страна понравится. И помните, что, как бы дальше себя Штаты ни вели, мы вас в беде не бросим.

Между тем заседания ООН продолжались по графику. Один за другим выступали лидеры государств. Речь Ф. Кастро, длившаяся четыре с половиной часа, вошла в историю как своей продолжительностью, побив все рекорды, так и резкой оценкой действий капиталистического мира.

— Наше правительство отстаивает линию реформ в интересах народа, национализации промышленности и банков, контроля государства в аграрном секторе. Мы считаем, что государство должно помогать бедным и обездоленным. Наша стратегия — развитие социального сектора экономики, что означает бесплатную медицинскую помощь и гарантированное для всех граждан Кубы высшее образование на конкурсной основе, — отметил Фидель на ассамблее (см. М. Макарычев. «Фидель Кастро», серия ЖЗЛ. М., 2008, с. 344).

У одних участников ассамблеи, к которым относилась и советская делегация, это вызвало шквал аплодисментов, у других, как, например, у британцев, — бурю негодования. Британский министр иностранных дел, выходя на трибуну, публично обозвал Фиделя Кастро «вором, проходимцем и бродягой».

Реакция Никиты Хрущева оказалась резкой и незамедлительной.

— Что вы себе позволяете, товарищ лорд?! — громогласно объявил Никита Сергеевич. — Вы публично оскорбили лидера молодой и независимой страны! Это вы — ведете себя как бродяга или бандит из Нью-Йорка!

Зал замер в оцепенении. «Переводи, — Хрущев толкнул в бок своего помощника Олега Трояновского. — Переводи, будь что будет!»

— Вместо того, чтобы выдвигать конструктивные предложения в международной политике, вы превратили трибуну ООН в площадку для полива кубинского лидера грязью! — не унимался Хрущев. — Разве может глава британского МИДа позволить себе жаргон вроде «вор» и «бродяга»? Я был в Гарлеме. Так вот, нью-йоркский район Гарлем куда приличнее трибуны, с которой вы только что сошли! Там, по крайней мере, нет публичного хамства! Куба — суверенное государство! И она вправе самостоятельно избирать свой путь развития. Замечу, что Куба не эксплуатирует чужой труд и не живет за счет колоний, как это делала долгое время ваша страна — Британия, за счет чего она и разбогатела!

Так кого же после этого следует обвинять в пренебрежении моральными принципами?

Зал взорвался. Это была смесь овации и негодования. У Хрущева отключили микрофон. Объявили перерыв.

— Но каков мерзавец этот британский подданный! — Хрущев продолжал гневно сжимать кулаки. — За лишний доллар он мать родную продаст!

— Будут теперь знать, как публично оскорблять социалистов! — вполголоса заметил Анастас Микоян, но было видно, что вспыльчивость шефа его не радовала.

— Пойдемте в буфет. Отведаем империалистической еды. — Пойдемте, Никита Сергеевич. Правда, странная здесь еда какая-то. Ни вкуса, ни запаха, разве что на глаз красива. Будто синтетическая. Вот он, бизнес, сверхприбыли. И все в красителях, консервантах. Это ж сплошной вред организму! Ничего натурального! А люди — ничего, не брезгуют, покупают и кушают. Свыклись, наверное.

Хрущев и Микоян направились к лифту, чтобы спуститься в буфет. Переводчик Олег Трояновский шел чуть следом. Однако пообедать им толком не удалось. Едва они уселись за столик, как к советской делегации подлетел холуйского вида молодой человек в белоснежной рубашке и черном костюме. В руках он держал какую-то бумагу на ярком бланке с логотипом ООН и печатью.

— Господин Хрущев, — виновато опустив глаза в пол, объявил малый, видимо, из секретариата, — мне очень неловко, но.

Хрущев оторвал глаза от тарелки, вопросительно посмотрел на Трояновского.

— Переводи, Олег, что там стряслось? — Никита Сергеевич, он говорит, что. вы использовали неподобающую для дипломатического выступления лексику, нанесли публичное оскорбление главе британского МИДа.

— А британец что себе позволял? Фиделя назвал вором и бандитом!

— Согласен. Но нам сейчас принесли документ. И, согласно статье международного права и устава ООН, мы вынуждены уплатить штраф за публичное оскорбление британского дипломата. в размере пяти тысяч долларов. Это — штраф. Стоит подпись секретаря ООН Дата Хаммаршельда.

— Знакомая личность. Не он ли выдворял Кастро из «Шелбрунна»?

— Штраф надо заплатить, иначе мы обязаны досрочно покинуть ассамблею.

— Мы поняли. Оставьте нам бумаги, — Хрущев кивнул, и вышколенный юноша удалился.

— Ну, что скажешь, Анастас Иванович? — Хрущев перевел взгляд на своего соратника. — Каково? Вначале они выдавливают с ассамблеи Фиделя, а теперь и нас! Нет, никаких демаршей! Мы улетим в Москву, только когда сами захотим. Заплатим этим чертям все, что они просят. Олег, займись этим вопросом.

— Понял. — Вот видите, что такое капитализм, — Хрущев глотнул кисловатого сока. — Сговор кучки проходимцев. А где же свобода и демократия, о которых они талдычат? Где их хваленые права человека? Почему английский джентльмен на наши слова правды налагает руками американцев — штраф? А при этом лидер молодой и независимой страны Фидель должен терпеть хамство английского лорда?

— Я жить в этой Америке при таких волчьих отношениях среди людей не смог бы, — проронил Микоян. — Деньги — единственное мерило человеческой личности! Отбери у рядового американца кошелек — что останется? Пустота! Это ведь нация великовозрастного инфантилизма! Никто ни о чем не заботится, кроме как о своем брюхе. А кубинцы и без кошельков — личности. Волевые бойцы! Они мне симпатичны своей любознательностью, добротой и альтруизмом. Вот это — настоящие люди!

— Слишком много показного у американцев: неоновые витрины магазинов, казино, рестораны. Все блестит, шуршит, сверкает. Да и «фабрика грез» — Голливуд. Но жить-то приходится не в грезах, а в реальности! — не унимался Хрущев. — А тут все искусственное, все напоказ. Хвастают не мудрой женой да крепкой семьей, а красивой любовницей и дорогой автомашиной. Даже еда у них синтетическая, да чересчур дорогая. Пять тысяч долларов улетело за обед! Пойдемте отсюда, товарищи!

Однако на этом скандалы вокруг сентябрьской ассамблеи ООН не закончились. Напротив. Драматургия набирала обороты. Следующим конфликтом стала история с самолетом «Британия», принадлежащим кубинской авиакомпании «Кубана». Полицейские власти Нью-Йорка без объяснения всяких причин заблокировали его вылет, хотя все лайнеры участников ассамблеи защищал дипломатический иммунитет. Но на самолет кубинской делегации наложили эмбарго, причем это было сделано в тот самый час, когда участники ассамблеи уже ничем не интересовались, кроме сбора чемоданов к отлету.

Но и эта интрига американского секретариата ООН была сорвана.

В гостиничном номере советского лидера Никиты Сергеевича Хрущева раздался телефонный звонок. Оказалось: звонили от Фиделя Кастро. Кубинский команданте вошел в гостиничные апартаменты стремительно, в свойственном ему стиле бури и натиска. Хрущев встретил его сдержанной улыбкой. История с эмбарго, наложенным на самолет, принадлежащий кубинской компании, да еще, согласно международному праву, обладающий дипломатическим иммунитетом, так поразила Хрущева, что он, едва дослушав реплику кубинского лидера, выпалил: