Дизиэт внимательно изучала на экране изображение маленького острова — зелёная лепёшка на голубой поверхности океана.

— Знаешь, — вздохнула она, — так хочется его убить…

— Становись в очередь. Желающих более чем достаточно. Всплываем?

— Всплываем. Пойдём, повидаемся с этим мерзавцем.

Свет — но не очень сильный. Тяжёлый, спёртый воздух и сильная боль — по всему телу. Хотелось кричать, корчиться от этой нестерпимой боли, но не было сил, чтобы сделать вдох или просто пошевелиться. Внутри медленно росла и поднималась тень — тёмная, всепоглощающая, способная уничтожить всякую мысль… Он потерял сознание.

Свет — но не очень сильный. Ещё должна быть боль, но теперь она казалась незначительной, не стоящей внимания. Просто надо относиться к ней по-другому, только и всего. Интересно, откуда взялась эта мысль — неужели его научили думать именно так о боли? О любой боли?

Внезапно всё, о чём он думал, обрело особый, странно метафорический смысл. Боль, например, стала бескрайним океаном, и он дрейфовал по его волнам. Тело казалось ему городом, над которым довлела неприступная крепость — его мозг. И внутри этой цитадели он по-прежнему обладал неограниченной властью. Что касается той части его сознания, которая продуцировала всевозможные сравнения, то она была похожа… Внезапно обнаружилось, что придумать подходящее сравнение очень трудно!.. Ну, хорошо, сравним её с волшебным зеркалом. Последняя метафора далась с трудом, отняла последние силы, и он снова скользнул в бездонную темноту.

Свет был здесь и раньше, не так ли?

Постепенно усиливаясь, сияние становилось болезненно-ярким. Он покинул крепость и оказался в утлой, скрипучей лодке, которую гнал вперёд по чёрным волнам океана сильный порывистый ветер. Свет лился откуда-то сверху, слепил глаза, не давая возможности что-либо разглядеть. Порой у него возникало ощущение, что он затерялся в океане, и тогда он испытывал страх — что его ждёт, что может случиться с его жалкой лодчонкой? Солёная волна хлестнула через борт, и слова боль проникала сквозь поры, и она же одновременно была океанской пучиной, куда он медленно и безостановочно погружался. К счастью, кто-то пришёл ему на помощь и выключил свет. Дальше его ждала темнота, безмолвие и… отсутствие боли.

Опять этот свет… и маленькая лодочка, атакуемая волнами океана. Вдали — недосягаемая теперь цитадель на небольшом островке. Звук… теперь появился звук, этого не было раньше. Он попытался прислушаться, но не смог разобрать слов. И всё же почему-то складывалось впечатление, что некто задаёт ему вопросы. Кто? Он ждал и ответов тоже — извне или изнутри себя, но ничего не пришло, кроме ощущения покинутости, страшной потери. Какой потери?

Тогда он сам решил задать себе несколько вопросов. Цитадель — это мозг? Но крепость должна защищать город — его тело. Ему же казалось, что город находится под чьей-то властью. Кто-то могущественный завладел им. Что такое лодка, океан? Океан это боль, это понятно, а лодка… да, лодка защищает от боли, позволяя ему думать. Пока всё идёт гладко. Но что такое свет? Пожалуй, сейчас не найти ответа. Или — такой, к примеру, вопрос: что представляет собой звук? Бесполезно. Ну, хорошо, попробуем спросить себя иначе: где это все происходит?

Он принялся шарить по карманам, прощупал всю свою одежду в поисках ответа. Призвать на помощь воображение? Итак, он находится в подземелье замка среди всевозможного барахла: ненужных мыслей и непрошеных воспоминаний… Черт, не получается! Отчаяние его было столь велико, что из глаз неудержимо полились слезы. А когда наконец тело перестали сотрясать рыдания, он открыл глаза и увидел у себя в руке клочок бумаги, на котором крупными печатными буквами было написано: ФОЛС. Порыв ветра выхватил у него этот клочок и швырнул в тёмное небо. Тем не менее слово запомнилось. Планета Фоле — таков оказался ответ.

Итак, кое-что ему удалось-таки выяснить… но зачем он здесь?

Похороны. Какие-то туманные воспоминания связаны с похоронами. Может быть, это его похороны? Значит, он умер? Мысли устремились в указанном направлении. Если загробная жизнь существует, то его должны покарать за все содеянное. Наверное, море боли это и есть наказание, а беспощадный свет — это бог. Жестокий бог… Но ведь он совершил столько полезных дел! Разве это не аннулирует некоторые из его проступков? Полезных — кому?.. Надменные, самодовольные ублюдки, вы кругом неправы! Хорошо бы вернуться и сообщить им об этом. Представляю, какую рожу скорчит Сма!

Нет, это были чужие похороны. Он вспомнил высокую башню на вершине утёса, о который с шумом разбивались волны, каменистую дорогу… Увидел себя среди участников торжественно-мрачной процессии — хоронили какого-то старого воина.

Что-то ещё не давало ему покоя. Он вцепился в борт лодки и устремил взгляд поверх бушующих волн. Корабль! Время от времени на горизонте появлялся корабль размером не больше точки — невозможно было определить, что это за судно, и всё же он каким-то таинственным образом знал, что оно ему знакомо…

Внезапно лодчонка раскололась надвое, он камнем пошёл ко дну, но вместо воды вокруг него теперь было бесконечное небо, а под ним — океан; крошечное пятнышко на его поверхности неумолимо росло, это была ещё одна лодка, в которую он рухнул спустя мгновение. И ещё раз, — снова он тонет, а затем видит вокруг голубое небо, океан внизу и лодку на его безбрежной глади…

Корабль теперь находился намного ближе. Огромное, тёмное, ощетинившееся пушками судно плыло прямо к нему, форштевнем вспарывая водную поверхность. Корабль, созданный для уничтожения других, точно таких же кораблей, и, разумеется, людей. Название корабля… нужно ли вспоминать его? Спустя мгновение он увидел этот корабль в центре города и почувствовал себя сбитым с толку — корабль напоминал крепость — или наоборот — крепость походила на корабль. Наверное, все ото имело некий тайный смысл, которого он пока не улавливал…

Что же касается названия корабля, то оно, подобно морской твари, толкалось в борт его лодки, тараном било в стены его крепости, но он не желал, не хотел слышать его! Скорее зажать уши! Жерла пушек изрыгнули чёрный дым и жёлто-белый огонь, и оно в щепы разнесло лодчонку, разрушило стены крепости и теперь толкалось, звучало внутри его черепа, подобно смеху какого-то безумного бога. Свет погас, и он опять начал погружаться во тьму, с облегчением уходя, спасаясь от этого ужасающего, обвиняющего слова.

«Стабериндо» — произнёс чей-то спокойный голос. Это всего лишь слово? Нет, «Стабериндо» — это название корабля. Он отвернулся от света — обратно в темноту.

Свет. И звуки тоже. Голос. О чём это я думал прежде? Похороны. Это уже было. А ещё — лодка, океан, корабль, крепость… Все это тоже было, но сейчас куда-то исчезло из поля его зрения.

Теперь он ощутил чьё-то прикосновение. Да-да, не боль, а прикосновение. Разумеется, это не одно и то же. Судя по ощущениям, это было прикосновение чьей-то руки. Но когда пальцы коснулись лица, опять пришла боль. Должно быть, он изуродован и ужасно выглядит.