Когда мы подошли к трактиру, Жук снял с моих плеч свою куртку. В глазах парня отражался свет фонаря, горящего над трактиром, словно яркие звёздочки играли в синей глубине. Я залюбовалась этими звёздами.

Жук наклонился и поцеловал меня в губы. Нежно, почти неощутимо. И тут же исчез в темноте улицы. А я, замерев, простояла на крыльце трактира ещё пару минут, пока дверь не распахнулась и не появились ночные гуляки. Я прошмыгнула мимо них и поспешила в свою комнату, прижимая ладонь к губам. Словно таким способом стараясь удержать на них поцелуй. Меня ещё никогда не целовали. Но моё сердце билось так часто не поэтому. Я даже не могла объяснить, почему произошедшее со мной так важно. Я никогда не думала о Жуке всерьёз, но сейчас, после поцелуя, меня почему-то переполняло ощущение счастья. Словно этот поцелуй научил меня вновь радоваться жизни.

Сон, пришедший ко мне этой ночью, напомнил, что я рождена не для радости. В этом сне я была маленькой девочкой, лет четырёх. Меня разбудил звон часов на старой башне Замка Седых земель. Часы били полночь. Я, дрожа, вслушивалась в каждый удар, и вдруг полночь разорвал крик, полный боли и страха.

– Мама, – прошептала я, – мама! – и бросилась прочь из комнаты.

Никем не замеченная, я выскользнула из замка. Была зима. А на мне не было ни шубки, ни тёплых сапожек. Домашние туфельки вскоре потерялись в снегу. Но и босая я упорно шла вперёд, туда, где, как мне казалось, я слышала голос мамы. Холод и снег причиняли мне боль. Наст резал голые пятки. Но я не сдавалась. Вдруг передо мной появилась красивая женщина в белых мехах. Она протянула ко мне руки.

– Иди сюда, дитя.

– Нет! – заявила я упрямо. – Меня ждёт мама.

– Тихо, девочка, – шепнула мне незнакомка, – твоя мама уснула. Скоро и ты уснёшь. Хочешь к ней?

Я кивнула:

– Хочу, а кто ты?

– Белая госпожа. Ты слышала обо мне?

– Да! Ты принесёшь мне подарок?

– Обязательно, моя дорогая. Обязательно. Я подарю тебе покой под моими снегами.

– Мать, отпусти её. – Из-за снежной завесы показался юноша, его длинные белые волосы трепал ветер.

– Что ты делаешь здесь, сын? Почему не спишь?

– Я видел эту девочку в своём сне.

– Вы знакомы?

– Мы будем знакомы через много-много лет. Я буду любить её.

– Опять сны?

– Ты же знаешь, мои сны не подчиняются законам времени. Они свободны.

– Значит, любовь. – Белая госпожа передала меня на руки своему сыну. – Ты знаешь, что любовь принесёт тебе лишь страдания, сын мой. Возможно, погибель.

– Я знаю, – улыбнулся парень. – Я знаю.

– Ну что же, дело твоё. Ты взрослый.

– Я отнесу тебя в Замок Седых земель, – пообещал мне незнакомец. Он посмотрел на меня, и я узнала его и заворочалась во сне, понимая, что вскоре проснусь.

– Но я не хочу возвращаться, – запротестовала я. – Я хочу к маме!

– Поцелуй её, мать, – попросил юноша Белую госпожу, – пусть боль утихнет. Пусть она забудет эту встречу.

Белая госпожа наклонилась и коснулась моей щеки ледяным поцелуем.

Проснувшись, я прижала ладонь к щеке. В этом месте у меня всегда было белое пятнышко, кормилица так и называла его – поцелуй Белой госпожи. Возможно, поэтому Белая госпожа была моим любимым персонажем сказок.

Но сны – это только сны, и не более. Сегодня мне предстояло сделать вещь более важную, чем гадать, что значит моё сновидение. Я собралась, позавтракала и направилась в дом с синей кошкой.

Увидев меня, Рэут нахмурился.

– Я вчера была груба, – сказала я магистру, – простите меня, я действительно сожалею.

– Хорошо, что вы извинились, – ответил он. – Вы только за этим пришли так рано?

– Да, – сказала я. – Не могла ждать.

– Хорошо, – улыбнулся Рэут, – тогда поможете сделать мне генеральную уборку. Я, знаете ли, не держу настоящей прислуги. Всё приходится делать самому.

– Я слышала об этом.

– И что говорят?

– Что с вами никто не может ужиться ни за какие деньги, – ляпнула я и прикусила язык.

Рэут ухмыльнулся.

Полдня мы наводили чистоту, совершенно не пользуясь магией.

– А вы неплохо справились, – похвалил меня магистр. И тут же всё испортил: – Неужели благородных учат мыть полы?

– Почему мне вечно тычут в нос тем, что я благородная, и тем, что я женщина?

– Дная, не будь того и другого, люди бы всё равно нашли, чем можно потыкать вам в нос. Мне вот многие ставят в вину моё одиночество.

Что я могла сказать? Рэут был прав. У любого найдётся слабое место. И я тоже неоднократно этим пользовалась.

– Вы простили меня? – Я бросила тряпку и схватила магистра за руку. – Скажите, что простили!

– Дная, вы оторвёте мне руку, которую сами же и починили.

– Скажите, Рэут! Для меня это важно!

– Дная, я простил вас. Я не сержусь.

– Спасибо. – Я обняла Рэута и заплакала.

А тот неловко гладил меня по волосам и бурчал:

– Прекратите реветь. Прекратите немедленно.

Глава 6

Испытание

В день Испытания всё происходящее казалось мне сном. Шумная толпа на Королевской площади, аплодисментами приветствующая каждого, кто решительным шагом направлялся к воротам Дворца. И освистывающая тех, кто уже от ворот, замешкавшись, спешил прочь. Магистры, застывшие словно статуи, вдоль тропинки в саду Дворца. Они не были сильнейшими, но прошли Испытание и теперь приветствовали тех, кто хотел влиться в их ряды. Цветущий, несмотря на осень, королевский сад. Сверкающие и переливающиеся всеми цветами радуги стены Дворца. Не верилось, что я дожила до этого чудесного момента.

Я долго собиралась с духом, прежде чем ступить на дорожку, ведущую к моей мечте. А когда решилась, толпа тут же зашумела и заволновалась. Сквозь свист и хлопки я услышала крик какой-то женщины:

– Покажи им, сестра!!!

Я обернулась, толпа замерла, ожидая, не испугаюсь ли я, не поверну ли назад. Но я лишь отыскала глазами кричащую, и она, словно угадав мои мысли, протиснулась к дорожке и замахала мне. Это была худенькая старушка с озорным личиком лисички. Она, как и я, была бродячим магом.

– Удачи тебе! – крикнула незнакомка.

И я, улыбнувшись, помахала ей и пошла дальше. Мне стало вдруг очень тепло на сердце, словно я встретила родного человека.

Когда я оказалась за воротами, меня окатила тишина, шум толпы остался позади. Предо мной простирался самый обычный осенний сад, стены Дворца были привычно белыми, и никто не стоял вдоль тропы. Всё это было иллюзией для простых смертных. А ещё это был