Цыган хоть и после попойки, а мигом все сообразил.

— Один шнырь? — спрашивает.

— Да один-одинешенек! Хилый такой! В шляпе!

— И давно он там шустрит?

— Да вот только что люк открывал. Я увидел – и сразу к вам!

Маруха, видно, в окно выглянула – тоже из комнаты подтверждает:

— Ой, Вань, он уже влез!.. Точно, в шляпе!

— Щас поглядим, в какой он в шляпе будет, покойник… — прохрипел Цыган. С этими словами оттолкнул Федьку, вышел и завернул за угол дома.

А Федька – назад, на Сухаревку. О Барабанове уже можно было и не думать, Цыган о нем позаботится. К лету, глядишь, отыщут. Узнают по гуттаперчевой голове…

Но вернулся к своему котлу – и заволновался сразу: Чокнутого на месте не было.

Некоторое время ждал – вдруг тот просто отошел по нужде, — но через полчаса ждать, ничего не делая, было уже глупо, пришлось подкатываться к Кольке Прыщу. Впрочем, и спрашивать ни о чем не пришлось – тот сам все сразу выложил: пока Федьки не было, подъехал "воронок" и Чокнутого туда быстренько закинули.

— Только чокнутых им в легавке не хватало! — недоумевал Колька Прыщ. — Я-то думал – на нашенских опять облава; нет, вишь, пронесло! Они покамест по чокнутым пятилетку выполняют!..

Несмотря на удачу с Барабановым, Федька чувствовал тут и свою вину. Может, не отлучись он к Цыгану, что-нибудь на месте придумал бы.

Хотя что тут придумаешь? Что ли, на пару с Прыщом штурмовать "Воронок"?..

Вечером, когда он вернулся на Мясницкую, Арнольд Иванович, оказывается, про арест Чокнутого уже откуда-то знал и был оттого еще хмурее, чем накануне, когда рассказывал про Барабанова. Из граммофона снова звучало "Шествие троллей", и зловещей, как никогда до этого, казалась Виктору их все набиравшая скорость пляска.

— Все-таки Барабанов успел деспозина заложить? — спросил он.

— Нет, — сказал Арнольд Иванович, — все, пожалуй, еще и похуже.

Объяснять, однако, в чем дело, почему-то на сей раз не стал. А Витька предпочел не расспрашивать. Арнольд Иванович говорил только то, что полагалось Колобуилу для дела знать, а сейчас, судя по всему, никакой надобности в нем не усматривал.

— Что ж делать? — спросил лишь Витька. То был даже не вопрос, а как бы вздох.

Тем не менее Арнольд Иванович ответил:

— Есть одна мысль… Но опасная, скажу тебе, штука… — и на том замолк.

И опять Витька спрашивать ни о чем не стал. Только скверно сделалось на душе. Уж если бесстрашный Селафиил говорит, что опасная штука, значит, настолько она опасна – не приведи Господь!

Однако всей меры опасности даже он, Колобуил, в ту минуту не мог предугадать. А как расценивал эту опасность под беснование неугомонных троллей сам Арнольд Иванович – иди теперь знай…

Среди всех пороков людских наибольшую пользу извлечешь из тщеславия, находящегося в селезенке у каждого. На этот крючок удавалось ловить даже сильнейших мира сего.

Остерегайся, однако тщеславия сам. Оно может прокрасться в твою душу незаметно, и тогда из ловца сам неминуемо превратишься в чужой улов.

Из "Катехизиса…"

Дождавшись, когда Наташа уйдет из дома – она собиралась нынче в библиотеку, все ей не давала покоя ее диссертация, — Виктор Арнольдович, оставшись один, перво-наперво с удовольствием разбил постылую пластинку, выкинул в мусоропровод осколки и лишь затем принялся размышлять, как ему дальше быть с этим переступившим в своих шутках всякие мыслимые границы Колобуилом.

В чем сила Колобуилова? В быстроте! Тут, пожалуй, Серебрякову за ним не угнаться. Еще в чем? В том, что он, Серебряков, пока не видит никакой другой цели в действиях того, кроме единственной – подразнить. Для архангела даже всего лишь девятой ступени, цель, прямо сказать, ничтожная. Наверняка в действительности она была совсем иной, и пока что Колобуил более, чем быстротой своей, силен ее, этой цели, неразгаданностью.

Но как наставлял в своем "Катехизисе" Прошка – Уриил Второй: в чужой силе ищи главную слабину.

В быстроте его сила? Что ж! Пусть измотается собственной быстротой, тогда, глядишь, и ошибки начнет совершать. А ошибшись, глядишь, и неведомую цель свою проявит. Он же, Хризоил, не станет состязаться с ним в быстроте, а передохнет, наберется сил. Вот и получится все по наставлению Уриила-Прошки – они скоро в силах сравняются: Колобуил ослабнет, а он, Хризоил, окрепнет после стольких следовавших одна за другой неудач.

Правда, то, что он задумал, подвергало Колобуила смертельной опасности, такое было не в обычаях Ордена. Впрочем, и те проделки, которые дозволял себе Колобуил, тоже в эти обычаи не вписывалось никак.

Тем более что задуманное Виктором Арнольдовичем в самом деле могло пойти на пользу Ордену. В сущности, он должен был бы давным-давно сделать это сам. Но сама мысль об этом повергала в страх. За всю его жизнь в архангельской ипостаси то было единственное дело, на которое он так и не смог решиться. Едва об этом задумывался – страх становился непреодолим…

Ну да у него на то имелись причины. У Колобуила же таких причин не было, ибо едва ли он вообще ведал о тех двоих – быть может, самых страшных людях на свете, если вообще в них оставалось что-либо человеческое.

Да, не зная о них, Колобуил, несмотря на свою низкую архангельскую ступень, пожалуй, годился для этого дела лучше, чем он, Хризоил, мучимый давним страхом перед теми двумя дьяволами.

Хотя никакими дьяволами они не были. Не были они и богами. Но не были в то же время и людьми, ибо присущей человеку душой вряд ли обладали. Не обладай они вдобавок еще и разумом, Виктор Арнольдович считал бы, что это некое воплощенное в человеческие облики абсолютное зло, не имеющее разума и не знающее пощады. Но в том-то и дело, что разум, правда весьма своеобразный, у них имелся, и это делало их в тысячи раз опаснее любых землетрясений, наводнений и прочего неразумного зла.

Если все это для Колобуила плохо закончится, едва ли его, второго после магистра по орденской иерархии архангела Хризоила, кто-либо в том упрекнет. А коли все же упрекнут когда-нибудь – значит, не слишком-то внимательно читали "Жизнеописание" Уриила Второго, писавшего двести лет назад: "Коли ты посвящен в архангелы, разумел я, то используй всех стоящих ступенями ниже как поленья для разжигания светоносного огня, если сие послужит во благо Ордену". Вот пускай Колобуил и станет подобным полешком – не все же ему шутки шутить!

Как подзадорить на это шутника Колобуила?..

Да не так уж, видимо, и сложно! Тот уже и сам сплел для себя сеть, навязывая глупый бег наперегонки, как давеча с ослеплением генерала. Можно поймать его на то же – навязав ему видимость состязания.

Решив так, Виктор Арнольдович сел писать письмо неизвестному адресату о прелестях рыбной ловли на жерлянку. Мысли были заняты другим, поэтому он, изменяя лишь некоторые слова, в основном переписал статью из журнала "Охота и рыболовство".