аэропорта должен ходить общественный транспорт. И он ходит практически везде, я уверен. Но та самая усталость плюс еще и голод в моем случае делают свое дело, заботясь о благополучии нечестных таксистов.

За время моего отсутствия город стал только краше. Но это нормально. Жизнь не стоит на месте, все мы развиваемся в лучшую или худшую сторону.

Мне бы снять квартиру, если я здесь останусь на дольше, чем на неделю. Но я решаю не торопиться, мало ли, может, через три дня решу отправиться куда–то еще. Очередной знак в небе увижу, или же причина будет более приземленной. А потому мой выбор останавливается на приличной, но недорогой гостинице.

Даже без соображений экономии, которую мне стоит активно вводить в свою жизнь, мне не хочется жить в привычных статусных местах. Предательство Ники дополнительно отзывается во мне отторжением всего излишне дорогого и неразумного.

Наверняка семейный психолог, к которому мы с женой ходили некоторое время, пытаясь взрастить гармонию в отношениях, нашел бы какое–нибудь заумное объяснение моей резкой антипатии к привычному образу жизни.

Но психолог не улучшил наши с Никой отношения ни на грамм. Не удивлюсь, если она ходила к нему на одиночные сеансы, жаловалась на меня и рассказывала о настоящем отце своего ребенка.

Все. Ну эту Нику. Она пройденный этап.

А у меня есть отличная возможность прогуляться по любимым мною местам еще со студенчества. Да, в одиночестве, но я начинаю думать, что быть одним – это высшее благо.

Следующие три дня проходят у меня, как у рядового туриста за осмотром главных красот и достопримечательностей города. Мне даже кажется, что я теперь знаю об этом месте больше, чем местные жители, потому что еще одна моя внезапно появившаяся страсть – это вычитывать исторические справки и составлять необычные маршруты для самого себя.

Удивительно, сколько неожиданных граней может проснуться в человеке, после неудачного брака. И что–то мне подсказывает, что новые странности во мне еще не закончились.

Но на четвертый день я все же немного устаю от истории. Душа просит чего–то простого, и я решаю прогуляться в бывший район общежитий, а ныне престижное обиталище новостроек. Даже мальчикам, родившимся с золотой ложкой во рту, иногда свойственно погулять с друзьями на окраине. Да и через несколько дней нужно решать, продлевать мне гостиницу или нет. Может, когда–то знаковое злачное место натолкнет меня на мысли о том, что делать дальше.

Расплатившись с таксистом, я только и делаю, что кручу головой во все стороны. За какие–то десять–пятнадцать лет старые строения полностью уничтожили, выдрали с корнем, как засохшие деревья. И заменили быстрорастущими новенькими и красивыми домами.

Красота, да и только.

Но я, признаться, немного разочарован. Я–то хотел почувствовать дух студенческой свободы. Но в одну и ту же реку не нырнуть дважды, особенно если река уже давно пересохла.

В итоге, набредаю на небольшой парк, в центре которого, если верить навигатору в телефоне, находится живописный пруд. Погуляю тут, чтобы не уехать совсем разочарованным, и отправлюсь обратно в гостиницу.

Парк милый, но абсолютно не впечатляет, как и искусственный пруд. Наверное, поэтому мое внимание привлекает девушка, с кем–то громко ругающаяся по телефону.

– Я ничего у тебя не крала, не выдумывай, Анжелика, – говорит она, а я невольно подхожу ближе, влекомый неуместным любопытством, – у нас с тобой общее горе, а ты только и думаешь, как опорочить имя отца. Он не был недееспособным, когда помогал мне, и ты сама это прекрасно знаешь. Но разве тебе докажешь. Ты же все равно пойдешь в суд.

Девушка договаривает и с тяжелым вздохом убирает телефон в небольшой рюкзак, висящий на двойной коляске. Я так прикипел взглядом к девушке, что не сразу заметил, что она не одна, а с детьми.

Смущаюсь своего внимания, она явно расстроена, у нее, кажется, проблемы, не хватало еще встретится с непонятным незнакомцем в парке вроде меня. Просто она мне кого–то неуловимо напоминает, вот только я никак не могу понять, кого.

Но тут девушка поворачивается вместе с коляской, и мы с ней буквально сталкиваемся на одной дорожке.

– Катя? – теперь понятно, почему она мне казалась знакомой, потому что это действительно так. – У тебя есть дети? – спрашиваю об очевидном, но очень уж я удивлен нашей встрече. – Еще и такие одинаковые, – добавляю, как совсем идиот.

– Они двойняшки, естественно, они одинаковые, – отвечает она холодно. Кажется, наша встреча повергла в больший шок меня, не ее. Ну или проблемы с неведомой Анжеликой мешают ей удивляться мне. – Извини, но нам пора, привет жене и ребенку.

Она помнит. Все помнит.

Горячие волны стыда опаляют меня. Но прошлого не вернуть. И почему–то мне кажется важным не отпускать Катю так просто. Она пытается развернуть коляску, но я не даю. Останавливаю.

– А нет больше никакой жены, я развелся. И беременности, как оказалось, не было. Может, поговорим?

24

Катя

«Может, поговорим?» – повторяется эхом в моей голове. С виду безобидная фраза сносит некий образный предохранитель моего терпения. Анжелике не удалось, а Иванову легко.

– Ты серьезно, Влад? Может, поговорим? Ты совсем идиот или только прикидываешься? – я не могу сдержаться и говорить в спокойном темпе, довели. Оба. – Ты развелся, – он растерянно кивает, – тебя обманули с ребенком, и теперь я обязана твоим психологом побыть? А не слишком ли ты обалдел?!

Я очень хотела уйти без скандала, очень. Мне не нужно лишнее внимание Влада, учитывая, что именно он владелец биологического материала, из которого получились мои дети. Но это его хватание моих рук, да еще и после разговора с Анжеликой, в итоге я не могу остановиться. Дети с интересом смотрят на нас обоих. И только из–за них я до сих пор не перехожу на истеричный крик.

Ааа, достали!

– Нет–нет, Катюш, не надо психологом, мы с женой были у психолога, – Влад бормочет какую–то чушь, – не помогло. Я же просто поговорить.

– Ах, – киваю, – вы еще и у психолога были! Конечно, как еще решают вопросы богатенькие остолопы, бегут тратить деньги!

– Ты оскорблениями не бросайся, я с тобой нормально разговариваю. Если тебя кто–то расстроил по телефону, это не повод срываться на мне, – вмиг ершится Иванов.

– Никто меня не расстраивал, ты ошибаешься. Меня разозлили, и сильно. А теперь