– Он неверно судит обо мне.

– Не он первый, – утешил Борн. – Но признаюсь: если бы моя сестра попала ему в лапы, я бы подумывал о том, чтобы согласиться на его условия. Диггер Найт безжалостен и добивается своего любым способом.

Кросс отвернулся, игнорируя угрызения совести, вызванные словами Борна. Что ни говори, а золовка Борна была в лапах Найта только вчера. Высокая, стройная Пиппа в объятиях сильных рук Найта, прижатая к его боку, пока он нашептывал ей на ухо бог знает что.

При мысли об этом Кросс выходил из себя.

Сестра Борна. Теперь его сестра.

Он взял себя в руки и стал мерить шагами темную комнату, пока не добрел до дальней стенки, где мозаичный витраж выходил на первый этаж казино. Этот витраж был главной достопримечательностью «Падшего ангела» и изображал во всех ярких деталях падение Люцифера. Большой светловолосый ангел изгонялся с небес в ад, бесполезные крылья волочились следом за ним. Вокруг щиколотки обмотана цепь. Сверкающая драгоценными камнями корона прижата к груди.

Витраж служил предупреждением людям – напоминанием об их месте, о том, как они близки к собственному падению. Олицетворение греховного соблазна и роскоши порока.

Но для владельцев «Ангела» витраж означал кое-что еще.

Он служил доказательством того, что изгнанные могут стать владыками и правителями, чья сила и мощь соперничают с теми, кому когда-то служили.

Последние шесть лет жизни Кросс провел, доказывая, что он не просто беспечный, изгнанный обществом мальчишка. Что он – не только титул и благородство рода. Не только право рождения. Больше, чем обстоятельства смерти брата. Больше того, что последовало потом.

И будь он проклят, если позволит Диггеру Найту возродить того мальчишку.

Только не теперь, когда он столько потрудился, чтобы отделаться от него.

Не теперь, когда он стольким пожертвовал.

Кросс скользнул взглядом по людям, толпившимся в казино. Несколько человек у бильярдных столов. Кто-то играл в экарте. Колесо рулетки вертелось разноцветным вихрем, ставки были огромными. Кросс стоял слишком далеко, чтобы увидеть, куда упал шарик, или слышать слова крупье, но видел разочарование на лицах мужчин, расстроенных проигрышем. И видел то, как расцветают надежды, заставляя игрока поддаться искушению поставить на новую цифру, а может, и на ту же самую, убеждая себя, что удача на его стороне.

«О, как мало они знают…»

Прямо под ним играли в двадцать одно. Карты были достаточно близко, чтобы видеть масть и достоинство. Восьмерка, тройка, десятка, пять. Дама. Двойка, шесть, шесть.

Ставки давно сделаны.

Крупье выложил следующие карты.

Король.

Перебор.

Валет.

Перебор.

Приняв решение, Кросс повернулся к партнерам:

– Я не позволю ему погубить мою сестру.

Борн понимающе кивнул:

– И не позволишь Темплу убить его. Тогда что? Женишься на его дочери?

Кросс покачал головой:

– Он угрожает тем, кто связан со мной. Я поставлю под угрозу то, что принадлежит ему.

– Девушку? – удивился Темпл.

– Девушка абсолютно ему безразлична. Я имел в виду клуб.

Борн оперся о кий:

– Клуб? Ты никогда не убедишь членов его клуба уйти. Разве что пригласишь их сюда.

– Этому не бывать, – отрезал Темпл.

– Я не хочу, чтобы они ушли навсегда, – пояснил Кросс. – Хотя бы на одну ночь. Нужно доказать, что его королевство существует только благодаря моей благосклонности. Что если мы всерьез вознамеримся, то уничтожим его.

Кросс вновь повернулся лицом к витражу:

– Меган приезжает через шесть дней. Нужно все успеть сделать до этого.

– Шесть дней? – повторил Темпл и ухмыльнулся, когда Кросс кивнул:

– Шесть дней. Двадцать девятое марта.

– Наша ставка выше, – присвистнул Борн.

– Столпотворение.

Слово повисло в темной комнате. Решение сложной задачи, которое не могло быть лучше, придумай его сам дьявол.

Столпотворение происходило каждый год двадцать девятого марта. Ночь, когда «Ангел» открывал двери для не-членов клуба. Приглашение открывало владельцу доступ в казино с заката до рассвета. Счастливчик мог окунуться в легендарный мир греха и порока, называвшийся «Падшим ангелом».

Каждый член клуба получал три приглашения на Столпотворение – три маленькие квадратные карточки, за каждую из которых те, кто жаждал вступить в клуб, готовы были заплатить тысячи фунтов. Доказать, что они достойны такой чести. Уверенные в том, что если они поставят достаточно много, то получат постоянное членство.

Что случалось крайне редко.

Гораздо чаще они покидали клуб с карманами, набитыми деньгами, и долго рассказывали о пережитом тем друзьям, которым не повезло побывать в клубе.

Кросс встретил взгляд Темпла:

– Каждый, кто играет в клубе Найта, жаждет получить доступ в «Ангел».

Борн согласно кивнул:

– Хороший план. Одна ночь без самых заядлых игроков докажет, что мы можем увести их, когда захотим.

– Сколько их? Человек тридцать?

– Скорее пятьдесят, – поправил Борн.

Кросс снова стал смотреть вниз, составляя план действий. Он спасет семью.

«На этот раз».

– Тебе нужно иметь своего человека в его клубе, чтобы определить, кому именно послать приглашение.

– У меня она есть, – рассеянно ответил Кросс.

– Ну конечно! – восхищенно воскликнул Темпл. – Твои женщины.

– Они не мои.

Он постарался, чтобы они не принадлежали ему. Ни одна и близко не могла считаться его женщиной.

– Не важно, – отмахнулся Борн. – Они тебя обожают.

– Скорее, обожают то, что я могу для них сделать.

– Могу себе представить, – сухо заметил Темпл.

– А твоя сестра? – спросил Борн. – Угроза сработает, только если она будет держаться подальше от него. И Данблейд тоже.

Кросс продолжал наблюдать за игроками, рассеянно вычисляя ставки. Сколько они обычно ставят, сколько остается в банке, когда они проигрывают. Какой суммой рискует банк, когда они выигрывают.

– Я поговорю с ней.

Последовало долгое молчание, понятое им верно. Сама мысль о том, что он поговорит с сестрой, с любым членом своей семьи, казалась удивительной.

Игнорируя шок партнеров, Кросс глянул в глаза Борну:

– Почему сегодня так мало людей?

– Бал по случаю помолвки сестер Марбери, – пояснил Борн. Шар с треском ударился о шар. – Насколько я понял, моя теща пригласила весь бомонд. Удивительно, что вы двое не получили приглашения.