Как ни странно, но в этом мире даже до венков не додумались, а не то, что до наград в виде медалей.

Здесь награждали званиями, чинами, землями, ценными подарками, чаще всего — деньгами. И этого, посчитал Олег, очень мало.

Он решил ввести такую награду, как орден Сфорца и награждать им наиболее отличившихся и наиболее полезных.

Начать награждения он планировал с самого себя. Правда, пока ещё не продумал вариант ритуала, как самому себе вручить орден, но был уверен, что что-нибудь придумает.

Он вовсе не собирался уподобляться дорогому Леониду Ильичу, но считал, что первым кавалером его ордена Сфорца должен стать он сам, герцог Олег ре, Сфорц — для престижа такой награды.

Дизайн ордена он тоже пока не продумал до конца, но с цветами уже определился — его родовые цвета: белый, синий и красный, их сочетание именно в такой последовательности. А, значит, нужны будут алмазы, сапфиры и рубины.

— Мне нужно знать, что такое орден? — поинтересовался Клейн.

— Конечно, — кивнул Олег, — И даже поможешь мне в этом вопросе. Но мы сейчас больше не будем мучить прекрасную девушку своими деловыми вопросами, — он кивнул на заскучавшую от нефтепереработки баронету, — К тому же, как я услышал, там мне уже кое-кого доставили. У вас какие планы на сегодня? Если что, мой особняк в вашем полном распоряжении. Я, буквально, на пол-склянки ещё задержусь, и уеду во дворец. Жду тебя там завтра вечером, можете вдвоём приехать. Может, пока отец с полком на востоке, баронета подберёт своей семье дворцовые апартаменты. Ты, думаю, поможешь.

Иретта, которая густо покраснела, когда услышала предложение герцога оставаться в его особняке, живо взбодрилась, как только услышала про дворец.

— Баронесса Веда уже обещает самые престижные, в смысле, самые близкие к вашим, апартаменты семьям своих подружек, — воспользовалась случаем наябедничать она, — У неё уже почти всё расписано.

— Ну, это мы поправим немного. Так что, если захочешь, можешь завтра приехать, — насытившийся Олег неспеша поднялся из-за стола.

В комнатке надзирателя его ждало бесчувственное тело городского Головы Нерова.

До своего дворца Олег ехал вместе с совершенно ошалевшим от всего пережитого Пражиком. По-дороге, герцог разговаривал со своими охранниками, демонстративно игнорируя Голову.

Тот, казалось, этого совсем не замечал, будучи погружен в свои мысли. А размышлять ему было о чём, и не только об обретённых заново кистях рук, не только обо всех обстоятельствах, приведших к последним событиям, но и об ощущениях абсолютного здоровья, словно бы намного помолодевшего, тела.

Олег рассчитывал, что правильные выводы Пражик сделает.

— Всё, приехали, — сказал он, когда их кавалькада остановилась перед караулом гвардейцев, браво отсалютовавшим своему герцогу перед узорными воротами дворцового парка, — Тебя к себе в гости не приглашаю, — первый раз за всё время пути от особняка обратился он к съежившемуся Пражику, — Вали в Неров и продолжай пока выполнять свои обязанности. Но смотри, борода многогрешная, ежели что узнаю…

В отсутствие Клейна, адъютантски-секретарские обязанности исполнял отставной гвардейский капитан, весьма уже пожилой, которого порекомендовал барон Шерез Ретер ещё пол-года назад.

— Прибыл гонец из Сарской провинции, господин герцог, — доложил он, войдя в кабинет, — Известия привёз. Вот, — он по знаку Олега положил свиток на край стола, — И здесь посыльный от баронессы Пален. Можете ли вы сегодня её принять?

— Да, скажи, что жду.

Олег отпустил секретаря и развернул свиток, оказавшийся написанным полковником Ашером или кем-то под его диктовку. Записку от Ули он получил сразу по своём прибытии сюда, от одной из малозаметных работниц дворцовых служб, приставленную ко двору Агрием, и ещё не успел её прочесть.

Сестра писала, как курица лапой. Он еле смог продраться через её закорючки. Зато послание Ашера, скорее всего, написанное всё же кем-то из штаб-офицеров, а не им самим, наоборот, было выполнено в вычурном, почти художественном, исполнении, и, от того, читавшееся ещё тяжелее, чем улины каракули.

— Нирма, сегодня мы с тобой работать не будем, выйди, — строго сказал он, робко постучавшей и, буквально, просочившейся в дверь лейтенанту ниндзя, одетой в костюм работницы секретариата министра Двора, — Вечером, после совещания с Гортензией зайдёшь, — смягчил он свою позицию, при виде расстроенного лица Нирмы.

Отложив, прочитанные, записку от сестры и свиток, Олег откинулся на спинку кресла, поёрзал, встал и перешёл к окну, где стояло, так полюбившееся ему, кресло-качалка. Думалось в нём гораздо лучше, как бы смешно это не звучало.

Почему-то, вдруг вспомнилась сценка из старого советского фильма «Семнадцать мгновений весны», в которой Штирлиц отмечал 23 февраля, запекая в камине картошку и выпивая в одиночку, под грустную песню о широкой степи.

Водку Олег не любил и в своей прошлой жизни, и не собирался пристраститься к ней в этой. К тому же, заклинания исцеления позволяли снимать всякие пагубные пристрастия.

Но сегодня он решил немного расслабиться. Вызвал дежурную рабыню, которая быстро и аккуратно сервировала столик, украсив его привезённой из особняка водкой последнего, качественного, разлива.

Олег не сильно был удивлён тем, что король или его полководец — это, в общем-то, было и не важно — отправил его баталии, по-сути, на убой. А никак иначе и не расценить такое решение — выставить против трёх наёмных полков и неизвестного количества полков мятежников, а Олег обоснованно предполагал, что таковых будет не меньше трёх, а может даже и больше — всего три герцогских баталии. Ведь о том, что при этих баталиях будет сама графиня ри, Шотел, в королевской ставке никто даже не догадывался.

«Кто тому не рад? Вот лежит северянин, вот варяг, а дружина своя цела». Эти слова тмутараканского князя Мстислава после победы над новгородским князем Ярославом, тогда ещё молодым и не Мудрым, ценой гибели союзных черниговских и северских дружин, которых хитрый Мстислав отправил на убой, как сейчас это проделал Лекс, Олег вспомнил не случайно.

Как вспомнил и то, что, в конечном итоге, Мстислав, выиграв битву, проиграл войну. Местечковость приносит пользу на небольшом временном промежутке и на небольших пространствах, когда из большого общего котла черпаешь самое вкусное в пользу себя или своей маленькой компании. Но, в долгую и в длинную, когда котёл надо наполнять, местечковость всегда проигрывает цивилизационному подходу.

Король Лекс этого не понимал, как не понимал, в своё время, в другом мире и тмутараканский князь.

— Господину ещё что-нибудь нужно? — Олег, погрузившись в свои мысли, только тут заметил, что рабыня до сих пор неслышно находилась в его кабинете и дёрнулась, только когда увидела, что герцог сам себе стал наливать в рюмку.

— Нет, не нужно. Ты выйди пока. Если потребуешься, позову.