рук поднимало меня с земли и переносило в спальню, я осыпал проклятиями и оскорблениями моего отца, сенаторов, всех и вся. Досталось даже сосцам волчицы, вскормившей основателей Рима.

И тут, Прозерпина, я услышал эти слова.

Пока они несли меня, Сервус обратился к рабам-носильщикам. Он воображал, что я опьянел настолько, что потерял слух и способность соображать. Но сквозь винные пары мне удалось услышать и понять слова, которые меня встревожили. Сервус говорил остальным:

– Разве вы сами не слышите? Даже этот заносчивый сопляк признает это, хотя он сам один из власть имущих: Рим – это зло, они – зло! Патриции – наши враги! Рим, Рим, Рим!

* * *

С вином я переборщил и на следующий день чувствовал себя так, словно тысяча скифских барабанов стучали в моей голове. Я прекрасно помнил слова Сервуса, но не стал ему ничего говорить из-за головной боли и еще потому, что неожиданно возникло дело поважнее: рабы привели Куала.

Они нашли юношу накануне вечером, но решили не нарушать моего ночного покоя. И хорошо сделали. Я пребывал в отвратительном настроении и, когда паренька привели ко мне, вел себя довольно нелюбезно, потребовав, чтобы он рассказал, где и как ему довелось встретиться с чудовищем, упомянул все, что знал о мантикоре, и не упустил ни одной важной детали. И вот, дорогая Прозерпина, как все случилось, по словам Куала.

Куал был нищим пастухом и водил небольшое стадо по сухим степям к югу от Утики. Выпасы представляли собой равнины сухой, растрескавшейся красноватой земли, на которой почти ничего не росло. Только козы могли выжить среди скудной растительности этих мест – редких кустиков травы и колючего кустарника.

В этом пустынном месте доход приносила только шахта, вырытая за пределами человеческой цивилизации. Поскольку до ближайшего городка было очень далеко, плебеи, управлявшие шахтой, покупали козлятину и молоко у Куала, который жил неподалеку в глинобитной хижине, где он также варил отвратительный сыр.

Все началось в самый обычный день. Куал сидел под акацией и скучал, наблюдая за пасущимися козами, когда ему послышался какой-то далекий шум. Он показался пастуху необычным: словно кто-то сыпал в яму мелкие камешки и одновременно втягивал в себя воздух. «Как будто несколько быков раздували ноздри, опустив морды к песку» – так описал он этот звук. Куал не смог определить, откуда он исходил, но, поскольку доносился шум явно издалека, он не придал ему значения.

Однако на следующий день это явление повторилось. На этот раз звук был яснее и громче и раздавался ближе. Козы встревожились. У Куала, как у всех пастухов, свободного времени хватало, поэтому он решил узнать, откуда исходит таинственный звук. Пока он бродил по выжженной солнцем степи, его охватило странное предчувствие. Ему показалось, что звуки исходят откуда-то снизу, и он даже опустился на колени и приложил ухо к земле. Так оно и было: непонятный шорох доносился оттуда, из-под земли, и с каждым часом козы волновались все больше и больше.

И на третий день появилось оно – чудовище. Мантикора.

Сначала возник голубой туман. Куал пас своих коз на пустоши, когда откуда-то возникло облачко голубоватого и зловонного пара, которое стелилось по земле, распространяя запах серы. Козы повели себя самым неожиданным образом: у них гораздо сильнее, чем у других животных, развит стадный инстинкт, а тут они бросились врассыпную, точно испуганные олени.

Куал попытался их удержать, размахивая посохом, но ничего поделать не смог. И тогда, вместо того чтобы устремиться вслед за животными, он пошел в противоположном направлении, туда, откуда исходило облачко голубоватого зловещего тумана (сей факт говорит о решительности и смелости этого паренька и одновременно свидетельствует о его глупости).

Подойдя поближе, юноша обнаружил, что перед ним не низко стелющееся облако, а какие-то газы, исходившие из земли, а точнее, из ямы размером чуть больше обычного колодца. Любопытный Куал подошел к отверстию, забыв об осторожности, и увидел только темную бездонную пропасть. Тогда он наклонился и сунул голову в яму. Это движение едва не стало последним в его жизни.

Из глубины появилась голова с лысым вытянутым черепом и сероватой мордой, которую украшали два глаза размером с кулак. Пасть у чудовища была огромной, и его длинные челюсти блестели тремя рядами острых зубов. Куал невольно отпрянул и упал навзничь. Монстр выполз из ямы целиком в голубоватом облачке испарений. Его черное кошачье туловище покрывала чешуя. Львиным прыжком мантикора подскочила к пастуху и набросилась на несчастного, который не успел еще подняться с земли. Но Куал не желал умирать и, собрав все свои силы, ударил зверя посохом ровно между глаз.

Страх делает людей, оказавшихся в безысходном положении, сильными: удар оказался таким мощным, что мантикора скорчилась от боли и, гневно рыча, скрылась в клубах голубого тумана. Воспользовавшись этим, несчастный юноша, не оглядываясь, быстро побежал прочь, словно Меркурий[23] на четырех ногах, и не останавливался, пока силы не оставили его. Вероятно, только благодаря удару посоха и быстрому бегу ему удалось выиграть время и спастись, но Куал был так напуган, что мечтал только о том, чтобы оказаться как можно дальше от Логовища Мантикоры. И через несколько дней он добрался до Утики с одной-единственной целью: оказаться на другом берегу моря, которое отделило бы его от того, что он увидел в пустыне, чем бы оно ни было.

Юноша закончил свой рассказ; мы все – я сам, Сервус и пять носильщиков – молчали, не отрывая от него взгляда. Даже Ситир Тра, обычно такая невнимательная, пристально смотрела на Куала, широко открыв глаза и не мигая. С одной стороны, весь его рассказ казался безумной фантазией, но с другой – этот пастух был человеком слишком недалеким, чтобы выдумать такую сложную историю. Я в задумчивости постучал пальцами по столу.

– Ну хорошо, – решил я наконец. – Или чудовище существует, или всей этой истории есть разумное объяснение. И если мы хотим получить ответ на этот вопрос, у нас есть только один выход: мы отправимся на юг, в то самое место, где находится Логовище Мантикоры.

– Ты принял скверное решение, доминус! – заныл Куал. – Чудовище, которое мне явилось, – это творение какого-то бога, ненавидящего людей. Мне каждую ночь снится его пасть с тремя рядами акульих зубов! Не отправляйся туда, доминус! Вы все там пропадете: и ты сам, и все, кто будет с тобой!

– Ты меня не понял, – прервал я его крики. – Ты возглавишь нашу процессию, потому что будешь нашим проводником. Кому же еще нас вести?

Услышав эти слова, Куал совершенно неожиданно