Анатолий задумался на секунду, потом изрек вполне оптимистично:

– Я действительно непроходимо туп. Надеюсь, что это временное затмение от большого огорчения.

– Да, не все так просто, Толик. Смотри, что происходит дальше. Я шагами промерил расстояние между домами, прикинул их высоту и силу пламени. И практически убежден, что не о каком «самопроизвольном перекидывании» огня не может быть и речи. Кроме того, дом по соседству получил лишь незначительные повреждения: сгорела соломенно-дощечная крыша и попортился фасад. Все! Инсценировка. А «умный огонь» полетел дальше, и выжег почти полностью дачку Ивановны. Думаю, что ее даже не убивали. Просто посмотрели со стороны и убедились, что она сгинула в пламени.

– Так и было. Что же тут «не просто»?

– А то, что «милицейской крыше», в зловредную деятельность которой ты сразу поверил, существование Ивановны было абсолютно «до лампочки»! Они вообще о ней могли ничего не знать. Где крупные хищения на железнодорожном узле Исакогорка, а где бабка Ивановна с окраины Новодвинска?! Зато террористов она видела. И, возможно, опознала бы. Ведь, конечно, я и ей собирался предъявить фотографии людей с завода. Получается, что для наших врагов добрая, но бдительная пожилая женщина несла такую же угрозу, как и эти матерые уголовники.

Анатолий посмотрел в хмурое утреннее небо, стряхнул с коротких волос несуществующую пыль, вздохнул и глянул исподлобья на журналиста:

– Жаль, что с нами нет Вадика!

– Да мы и с тобой неплохо справляемся.

– Нет, патрон, не поэтому. Он бы непременно обозв... назвал тебя сейчас казуистическим хулиганом, бессовестным манипулятором сознания, иезуитом и... ну, я так не могу, эпитетов не знаю, у него лучше получается.

– Ладно, нэ журысь, как говорили твои хохляцкие предки. Нам нанесли сильный удар. Но вовсе не смертельный. По большому счету от наших бандюков и от Ивановны, упокой Господь ее чистую душу, мы получили максимум информации. Что оставалось? Возможность опознания кого-то по фотографиям? Так это еще посмотреть надо было...

– Патрон! Не успокаивай ты ни меня, ни себя.

Талеев не успокаивал, он размышлял.

– Мизина, Мизина... ты единственная наша ниточка.

Гера взял мобильный телефон:

– Привет, Галчонок, как дела?.. Вот и отлично. Ты Тамару Мизину сегодня не видела?.. Понятно, а далеко от тебя этот корпус? Впрочем, неважно. Заканчивай свои дела в кадрах и отправляйся туда. Постарайся найти место, откуда сможешь контролировать вход в ее кабинет. Но не слишком близко, чтобы самой не светиться. Вадик пусть продолжает свою работу, это его инициатива. Ты поработаешь тайным телохранителем до нашего приезда... Думаю, что пару часов точно. Будь внимательна, все возможно. Да, и покушение! Отбой.

К ним приближался человек в белом халате.

– Простите. – Он замялся, а потом обратился к журналисту: – Вы будете тела погибших осматривать? А то нам увозить их надо. В морг, на вскрытие. – И добавил, будто извиняясь: – Начальство торопит.

* * *

Кабинет, в котором работала Мизина, располагался на четвертом этаже большого административного корпуса. В левом его крыле вздымалась широкая парадная лестница, открывающая доступ ко всем шести этажам здания. В правое крыло, по прихоти архитектора, оказались вынесены все подсобные помещения, туалетные комнаты и запасной, черный, ход. Построенное в шестидесятые годы здание отличалось фундаментальностью и неприхотливостью внутренней конструкции: на каждом этаже широкие прямые коридоры вели от левого до правого крыла, по обеим сторонам которых располагались кабинеты. Со стороны парадной лестницы коридоры начинались просторным проходным холлом с неудобными кожаными диванами-скамейками по периметру, несколькими журнальными столиками посередине и неизменными фикусами в больших кадушках по углам.

Собственно, у Мизиной не было своего личного кабинета. В большой 30-метровой комнате с табличкой «Бухгалтеры» были оборудованы рабочие места для восьми служащих. Каждое место – это небольшой стол с компьютером и дешевым офисным креслом, стеллажи, заполненные бумажными папками, и канцелярский деревянный стул для посетителей.

Все это зафиксировала цепким взглядом Алексеева, буквально на секунду распахнув входную дверь. Головы восьмерых добросовестных тружениц бухгалтерского учета оторвались от деловых бумаг и мониторов и повернулись в сторону источника шума. Однако смогли зафиксировать лишь мимолетное движение створки двери и поворот закрываемой снаружи рукояти. Несколько женщин негромко фыркнули, обменялись понимающими негодующими взглядами и вновь погрузились в свой рабочий мир заявок, накладных, смет, требований...

Еще Гюльчатай заметила, что стулья для посетителей были заняты лишь перед двумя работницами, причем на одном из них вальяжно расположился Вадим. «Ну вот, теперь хоть знаю Мизину в лицо без дополнительных вопросов». Девушка медленным шагом прошла вдоль коридора еще метров десять до противоположной стороны, посетила пустующую туалетную комнату, подергала запертую дверь, ведущую к черному ходу и вернулась в холл, где расположилась на диванчике в тени самого большого декоративно-цветочного монстра.

С лестницы через широко распахнутые створки стеклянных дверей в холл и коридор время от времени входили посетители, неторопливо шли вперед, часто задерживались около многочисленных дверей, внимательно читая таблички, и двигались дальше или скрывались за порогом нужного им кабинета. Выйдя минут через пять, они уже быстрым шагом покидали это присутственное место, не проявляя никакого желания отдохнуть и расслабиться в холле-оазисе. Сидящая в углу девушка, сосредоточенно просматривающая какие-то документы, разложенные на коленях, не привлекала ничье внимание.

Минут через сорок дверь бухгалтерского кабинета раскрылась, и в коридор вышли две женщины. Одна, пониже ростом, держала другую под руку и, приподняв голову, что-то оживленно говорила подруге. Первой была Мизина. Женщины сразу повернули налево и медленно двинулись в противоположный конец коридора, продолжая разговор. «До обеда еще больше часа, – Галина посмотрела на часы, – так что поход в туалет вполне мотивирован». Она уже хотела остаться на своем месте, но вдруг вспомнила дословно приказ Талеева: «...поработаешь тайным телохранителем...» – и сорвалась с места. Командир всегда был предельно точен в формулировках и требовал того же от подчиненных. Значит, изволь сопровождать объект вплотную, если ты телохранитель, а не ведешь наружное наблюдение.

Коридор был длинным, и от туалетной комнаты Алексееву отделяло метров пятьдесят. Уверенным шагом сосредоточенного человека, знающего, куда идти, Галина прошла вдоль всего коридора. Навстречу ей попался только один посетитель, вышедший на ее глазах из какого-то кабинета и направившийся к парадной лестнице.

В дамской комнате около умывальников с зеркалами никого не было. Девушка прислушалась к звукам, доносящимся из кабинок, но ничего подозрительного не услышала. Потом щелкнул шпингалет, появилась попутчица Мизиной и подошла к умывальникам. Галина сосредоточенно прихорашивалась перед зеркалом. Женщина подкрасила губы, поправила прическу и нетерпеливо оглянулась на кабинки. Потом кашлянула, затем еще раз, уже громко и демонстративно-призывно, и, наконец, позвала: «Тома!» Ответа не последовало. «Тамара, Тамара-а-а!» Тишина. Женщина беспомощно оглянулась. Ни слова не говоря, Алексеева бросилась к кабинам и начала открывать подряд все двери. В туалете, кроме них с женщиной, никого не было!