Самбо. Его никак не удержишь, сэр. Ну, выходи, Самбо!

Ребенок подполз к своему господину и взобрался к нему на колени. Старик погладил его по голове с курчавыми волосами, похожими на шерсть, и дал ему кусок жареной индейки. Схватив его, маленький Самбо тотчас же снова нырнул под стол.

— Видите ли, капитан, они привыкли приходить сюда во время завтрака; я их запер только потому, что у меня гости. Вот эта дверь ведет на детский двор.

— Детский двор?

— Да, я вам покажу его. Там их много.

— О, пожалуйста, впустите сюда детей. Я хочу их видеть, и мне будет жаль, если из-за меня они не получат того, чего ждут.

— Открой дверь, Джек.

Едва это было исполнено, как в комнату ворвалось около двадцати детей от трех до семи лет, черных, как полированное черное дерево, по большей части без платья, и очень сытых. За старшими вползли маленькие, еще не умевшие ходить.

Общество кормило детей; старшие бесцеремонно теснились к плантатору и его друзьям, маленькие сидели на полу и со смехом ели свои порции.

— Конечно, это все невольники? — спросил Беркрофт.

— Да, и почти все родились в этом имении. Может быть, теперь вы заглянете в детскую?

Говоря это, плантатор повел гостей во двор, из которого прибежали дети. Это была квадратная площадка; с трех сторон ее окаймляли маленькие дома, каждый состоял из двух комнат; в большинстве комнат помещались невольницы, почти все с грудными малютками.

— Это мои женщины-наседки; они не работают, а только смотрят за детьми, которые остаются здесь лет до восьми, до девяти. В имении есть врач, и если заболевает кто-нибудь из детей или взрослых невольников, он лечит их. Теперь, если угодно, осмотрим работы.

Плантатор провел гостей к длинному ряду отдельных домов; каждый стоял в центре сада, засаженного бананами, сладким картофелем, ямсом и другими тропическими растениями. Повсюду бродило множество домашних птиц всякого рода, виднелось также много свиней.

— Видите, капитан, это дома негров-работников; участки земли отданы им, и все, что они собирают с них, весь доход, который они получают от свиней и птиц, — их собственность.

— Но чем они питаются? — спросил Беркрофт.

— Они также регулярно получают порции, как ваши матросы на корабле; им дают пищи вволю.

— Они все холостые?

— Нет, большая часть из них обвенчались с невольницами. Их жены живут с ними, если только у них нет детей. Матерей переводят в детские.

— А какой работы вы требуете от них?

— Они работают по восемь часов в день, за исключением хлопотливого времени жатвы.

— Они откладывают деньги?

— Довольно часто негры накапливают столько денег, что могли бы купить себе свободу, если бы того желали.

— Если бы желали? — с глубоким изумлением спросил капитан.

— Да; может быть, вам будет странно услышать, что люди часто отказывались от свободы. Человек — опытный столяр или другой мастер — может без труда откупиться, потому что у нас ремесленники получают большую плату, но невольник, так сказать, обыкновенный землепашец, с трудом прокормится и ничего не отложит себе на старость. Все негры знают это. Я предлагал свободу нескольким старикам, но они отказались и теперь живут у меня в имении, имеют все и не работают или работают очень мало. Вы видели старика, который мел подъезд. Это его ежедневное занятие в течение последних пяти лет. Теперь, если угодно, мы пройдем через плантацию и посмотрим на наши сахарные мельницы.

Гости посмотрели на негров, которые весело работали в сахарном тростнике, и заметили, что они не возбуждают сострадания.

— Только, сознаюсь, бич в руках надсмотрщика мне не нравится, — проговорил Ньютон.

— Конечно, но обычай трудно изменить, — ответил плантатор. — Этот бич — знак власти, и его щелканье побуждает негров работать. У меня его почти никогда не употребляют.

Общество осмотрело все: жернова, конюшни для мулов, котлы, холодильники и наконец вернулось в дом.

— Что скажете вы теперь о рабовладельчестве, капитан? — спросил плантатор. — Правы ли ваши филантропы, осыпая нас упреками?

— Прежде уверьте меня, что на других плантациях все устроено так же хорошо, — ответил мистер Беркрофт.

— Если этого еще нет, то скоро будет; в интересах самих плантаторов поставить дело лучше.

— Но все же совершались большие жестокости, — возразил капитан.

— Конечно, — согласился плантатор, — и необходимо, чтобы люди уничтожили ужасы рабовладения.

Глава XIV

На следующий день общество поднялось рано, чтобы насладиться прелестной свежестью утра, которая скоро испаряется от знойных лучей тропического солнца. К завтраку пришел доктор и объявил о рождении двух новых невольников. Гости навестили молодых матерей, и для новорожденных были выбраны длинные замысловатые имена.

После этого Ньютон прошел во двор, где сидело несколько женщин, занимаясь разной работой, а еще через несколько минут мистер Кингстон и его спутники простились с любезным старым плантатором и двинулись в обратный путь.

Не проехали они и четверти мили, как Ньютон, выезжая на небольшое взгорье, увидел, что за хвост его мула держится негр, помогая себе таким образом подниматься в гору.

— Как ваше здоровье, cap? — сказал чернокожий, усмехаясь широкой улыбкой.

— Отлично, сэр, — ответил Ньютон, — только я боюсь, что мне придется отстать от моих спутников, если мой мул будет тащить вас.

— О, cap, мул идти скорее. Масса не понимает! Мул упрямый, cap. Хотите, cap, ехать в одну сторону, мул идти в другую; если потянуть за хвост, он бежать вперед.

— Ну, если так, держитесь за хвост. Вы принадлежите к плантации?

— Нет, масса. Я свободный. Я работать тут; я плотник, cap.

— Плотник? Как вы научились вашему ремеслу, чтобы получить свободу?

— Научиться ремеслу на военный корабль. Военный корабль сделать мне свободу.

Мистер Беркрофт, слышавший этот разговор, вмешался в него и спросил:

— Вы родились здесь?

— Нет, масса, я ашантий.

— Как же вы попали сюда?

— Прийти очень великолепный корабль, взять меня, продать. Попасть на французскую шхуну, английский фрегат взять шхуну, послать Сарра Леон.

— А что вы там делали?

— Был учеником у масса Каулей, невольником; плохо там, много лихорадки, тут лучше.

— А как же вы выбрались из Сьерра-Леоне?

— Раз я спать в кустах; прийти воры, украсть меня, увести на берег, продать опять.

— Ну, а потом куда вы отправились?

— Опять на шхуна, cap. Новый фрегат взять шхуна в Вест-Индия; послать ее в плен. Меня и еще других оставить на палуба, потому что я говорить немного по-английски.

— А долго вы пробыли на фрегате?

— Четыре года, cap, и там научиться плотничать и столярничать; поехать Англия; много денег в Англия, много; приехать сюда на купеческом корабль. Англия хорошее место, только