каким ты его помнишь, а скорее всего, ещё лучше.

Младшая сестра сидела за столом угрюмая, почти не притрагиваясь к еде. Её большие голубые глаза смотрели в тарелку, а тёмные кудри были слегка растрёпаны.

— Тася, что случилось? — участливо спросил я.

Она молчала, но потом вдруг вскочила и убежала к себе в комнату, громко хлопнув дверью.

— Что это с ней? — спросил я у мамы.

— Переживает за тебя. Она привыкла, что ты дома. После переезда ты был весь в делах, дома практически не появлялся, а завтра вовсе уедешь в училище, и хорошо, если мы тебя раз в месяц будем видеть.

— Мама… Ну хоть ты не начинай.

Она с любовью посмотрела на меня.

— Иди сюда, — махнула она рукой, — дай хоть обниму. А то ведь наверняка ночью уедешь в своё училище, а к маме попрощаться не зайдёшь.

— Мама…

— Да знаю я, знаю…

Мама нежно обняла меня, не забыв чмокнуть в щёку.

— Люблю тебя, сынок, — нежно сказала она.

— И я тебя, мам, — тихо сказал я, — люблю.

— Вот, возьми, — она протянула перьевую ручку отца.

Зачем она мне? Своих навалом, но я взял и бездумно засунул её в карман.

Когда ужин закончился, я поднялся к сестре. Дважды постучал. В ответ тишина.

Постучал ещё раз.

Понимал, что если сейчас не поговорю с Тасей, эта мелкая злопамятная козень мне ещё нервы помотает, да и не хотел вот так уезжать, не сказав ни слова.

Осторожно приоткрыл дверь.

— Тася, это я! Можно войду?

Только тиканье старых часов нарушало тишину. Тася сидела на краю кровати, сжимая в руках свою любимую куклу — мой подарок на десять лет. Прошло уже больше трёх лет, а она все ещё не расставалась с ней.

Тася плакала, а губы её дрожали.

— Ты бросаешь нас! — вырвалось у неё, как только я приблизился.

Остановился на пороге, глядя на младшую сестру. Её лицо было красным от слёз, а кулачки сжаты так, что костяшки побелели.

— Тася, — мягко сказал я, — я не бросаю вас. Я просто…

— Врешь! — перебила она, вскочив с кровати. — Ты уезжаешь, как Варвара! Ты тоже нас бросишь!

Я шагнул вперёд, пытаясь обнять её, но сестра ударила меня кулачком в грудь. Удар был слабым, но в нём была вся её боль и обида.

— Ты обещал, что мы будем вместе! — кричала Тася, снова и снова ударяя меня. — Ты обещал!

Я не сопротивлялся. Просто стоял, позволяя ей выплеснуть чувства. Когда удары стали слабее, осторожно обнял.

— Тася, — прошептал я, — я не бросаю вас. Я делаю это для нас. Для тебя, для мамы, для нашего рода.

— Зачем тебе это училище? — всхлипывала она, уткнувшись лицом мне в грудь.

— Чтобы вернуть наше влияние, мне нужно образование. Нужны связи, которые можно получить только там. Я не могу остаться здесь и смотреть, как мы теряем всё.

Тася подняла на меня свои большие, полные слёз глаза.

— Ты вернёшься? — прошептала она.

— Конечно, сестричка, обещаю. И это не насовсем, я буду приезжать в выходные

Она смотрела на меня, всё ещё не веря.

— А пока, — продолжал я, — ты должна присмотреть за мамой. Она будет скучать по мне, и ей понадобится твоя поддержка. Справишься?

Тася кивнула, хотя слёзы всё ещё текли по её щекам.

— Справлюсь, — прошептала она.

Тогда я обнял её ещё крепче.

— Ты моя храбрая девочка, — сказал я, поглаживая сестру по голове. — Горжусь тобой.

Помирившись с сестрой, я мог наконец отправиться спать. Взглянул на часы. До отъезда в академию оставалось шесть часов. Опять вставать ни свет ни заря и тащиться в этой медленной карете, хотя нет, поеду в бричке, так быстрее.

Лошади!

Чёрт!

Совсем забыл, что хотел посмотреть папину машину. Вот блин!

Теперь это можно будет сделать только в следующий приезд. Ну ничего, тогда уж точно не забуду.

Чёртовы лошади!

Перед сном подошёл к столу и вытащил из-под него коробку с микроскопом, поставил на видное место, чтобы взять с собой. Наверняка будет свободное время, и я смогу начать изучение этого мира.

Взгляд невольно зацепился за папин амбарный журнал, лежащий на столе, и я вдруг вспомнил слова Потапа:

— Он всегда таскал его с собой.

Возможно, данные, за которыми так охотится Скрабель, находятся именно там?

Повертел журнал в надежде, что он активируется как мой дневник, но нет. Тут явно что-то серьёзнее, чем простое нажатие на корешке в нужном месте. Положил на коробку, тоже возьму с собой.

— Завтра, этот секрет я разгадаю уже завтра, — прошептал я, закрывая глаза.

Глава 8

Профессор прервал лекцию и вместе с секретарём вышел в коридор.

Я и ещё один такой же горемыка, жизнерадостный парень Митя, стояли, ожидая, когда нас представят группе. Оказаться в середине учебного года в уже сплочённом коллективе — то ещё удовольствие. Но, чёрт возьми, я привык к тому, что жизнь любит подкидывать неожиданности. В конце концов, я ведь уже пережил куда более радикальные перемены. Одно только переселение в тело Кирилла чего стоит.

Учебный корпус, в который мы попали, был старинным и величественным. Высокие потолки, украшенные резными деревянными панелями, массивные дубовые двери с бронзовыми ручками, которые, казалось, помнили ещё времена Петра Великого. Стены были увешаны портретами бывших выпускников академии: серьёзные лица в мундирах с золотыми эполетами, смотрящие на меня с немым укором. «Не опозорь нас, новичок», — словно говорили они. Пол был выложен чёрно-белой плиткой, отполированной до блеска тысячами ног.

Ну, может, все не так уж плохо? До конца обучения оставалось чуть больше полутора лет. Впереди месяц лекций, потом сессия, зимние каникулы и ещё один семестр. Не так уж много, если подумать. Главное, вписаться.

— Здравствуйте, молодые люди, — радушно сказал маленький старичок, скукоженный словно сухарь. Почти без волос на голове, но с шикарной, аккуратно подстриженной бородой до пояса, в круглых очках на здоровом носу. Его голос был удивительно бодрым для человека, который выглядел так, будто последний раз его видели живым лет сто назад.

— Добрый день, — ответили мы.

— Меня зовут Пётр Степанович Бычков, я куратор вашей группы. Также я преподаю навигацию и географию, — проговорил старичок, и его глаза блеснули за толстыми стёклами очков. — А вас, молодые люди, как зовут? И, будьте любезны, вкратце расскажите о себе.

Я сделал шаг вперёд, чувствуя, как взгляд профессора оценивающе прошёлся по мне. Внезапно осознал, что стою перед человеком, от которого в ближайшие полтора года будет зависеть многое в моей жизни.

— Кирилл Павлович Пестов, — начал я, стараясь говорить чётко. — Семнадцать лет,