— Да поможет мне Бог, — пробормотал Кристиано, — я не могу отказать тебе. Должен, но не могу. Если ты испугаешься, — прошептал он, — или передумаешь, скажи мне, и я остановлюсь. Все для тебя, Антонелла. Все должно быть так, как ты хочешь.

Ее сердце согрелось впервые за долгие годы. Что бы ни случилось, это подходящий момент с подходящим мужчиной.

— Спасибо, Кристиано. Спасибо за понимание.

Его ответом был еще один поцелуй, на этот раз глубокий и властный. Ее тело сделалось горячим и влажным. Потайное местечко между ног томилось от предвкушения.

Рука Кристиано скользнула вниз. Он гладил бедро, поднимая платье все выше.

— Подожди, — ахнула она. — Разве мы не должны погасить свечу?

Его рука продолжила свой путь вверх.

— Зачем? Я хочу видеть тебя.

Она сглотнула:

— Я… э… я…

Он поцеловал ее:

— Ш‑ш‑ш. Ты прекрасна, Антонелла. Поверь мне, ты настоящая красавица. Мое тело сладко ноет только оттого, что я гляжу на тебя, — вот так.

Кристиано приподнялся, и она на мгновение испугалась, что он бросит начатое, что ее глупые опасения и неуверенность оттолкнули его.

— Я разденусь, хорошо? Если я буду обнажен, возможно, и ты согласишься раздеться.

Ее пульс неистово заколотился. Кристиано улыбнулся и стащил рубашку через голову. Белая повязка контрастировала со смуглой кожей, и Антонелла потрясенно осознала, что хочет прижаться губами к выступающим под повязкой мускулам. Хочет пробежать языком по его торсу, словно он рожок с мороженым.

— Мне нравится, как ты смотришь на меня, дорогая, — прошептал Кристиано, а потом расстегнул шорты и спустил их вниз вместе с плавками.

Всего второй раз в жизни Антонелла видела обнаженного и возбужденного мужчину… О боже! Действительно ли она готова к тому, что вот‑вот произойдет?

— Не бойся, Антонелла. — Он опустился на пол рядом с ней и поднес ее руку к своей груди. — Дотронься до меня. Исследуй меня. Или я буду исследовать тебя, если ты стесняешься.

Она стеснялась и все же жаждала прикоснуться к нему. Пальцы ее дрожали, когда она погладила его живот. Он с шумом втянул в себя воздух, когда она спустилась ниже и неуверенно дотронулась до его возбужденной плоти.

— Господи, — выдохнул он.

— Больно?

— Еще как.

Она отдернула руку:

— Извини.

— Не останавливайся. Эта боль — самая приятная на свете, поверь мне.

Антонелла попробовала еще раз. Кристиано судорожно всхлипнул. Не похоже, чтобы ему было больно… Она сжала руку и была вознаграждена стоном. Мгновение спустя Кристиано уложил ее на спину, прильнул к ее губам и целовал до тех пор, пока она не забыла обо всем на свете. Потом он начал стаскивать с нее платье.

— Это надо снять, Антонелла.

Она не возражала. Напротив, села и помогла ему. Волосы рассыпались по ее плечам, прикрывая кружевной бюстгальтер.

Кристиано пожирал ее взглядом. Странно, но Антонелла совсем не стеснялась. Наоборот, она чувствовала себя сексуальной, красивой. Особенной. Смотрел ли он так же на свою жену?

Нет. Не стоит даже думать об этом. Жену он любил. А это просто секс. Она сама сделала выбор.

Он протянул руку и аккуратно откинул ее волосы назад. Антонелла невольно хотела прикрыться, и тогда Кристиано одарил ее греховно сексуальной улыбкой.

— Ты все, о чем только может мечтать мужчина. Никогда не сомневайся в этом. — Ей хотелось расплакаться от таких слов, но Кристиано снова уложил Антонеллу на ковер. — А сейчас я покажу тебе, насколько это может быть прекрасно, — сказал он, прокладывая дорожку из поцелуев по ее плечу, вверх по шее, и вновь пленил губы.

А потом Кристиано прервал поцелуй, заскользил губами вниз по телу. Когда он отвел одну кружевную чашечку в сторону, обнажая грудь, она забыла, что нужно дышать.

— Такая красивая, — пробормотал он, прежде чем его рот сомкнулся вокруг соска.

Спина Антонеллы выгнулась, с губ сорвался потрясенный возглас. Возглас невероятного наслаждения.

Она стиснула плечи Кристиано, ногтями впиваясь в кожу, а язык его дразнил вначале один сосок, затем второй. Не успела она понять, что он делает, как Кристиано расстегнул бюстгальтер, снял его и отбросил в сторону. Он, казалось, целую вечность посасывал соски, пока они не превратились в твердые вершины. Антонелле начало казаться, что она вот‑вот рассыплется на части от изысканного наслаждения.

— Кристиано, — выдохнула она. — Пожалуйста!

Потом он стал осыпать поцелуями ее живот, спускаясь все ниже, пока ей снова стало нечем дышать.

Он провел языком вдоль края трусиков. Когда же прижался губами к шелку, она не смогла сдержать стон.

— Тебе нравится? — спросил он хрипло.

— Я чувствую себя странно, — призналась Антонелла. — Как будто через секунду расплавлюсь.

Он удовлетворенно усмехнулся:

— Давай закрепим это, моя дорогая.

Когда Кристиано стал стаскивать с нее трусики, она не запротестовала. Он отбросил их в сторону, а затем раздвинул ее бедра и встал на колени между ними.

Первое прикосновение его языка к чувствительной плоти заставило Антонеллу вскрикнуть. А Кристиано продолжал эту сладкую пытку. Какое‑то ощущение скапливалось внутри нее, закручиваясь в тугой узел.

Когда этот узел разорвался, Антонелла была потрясена, ошеломлена. Она хватала ртом воздух. После того как все закончилось, она почувствовала себя выдохшейся, обессиленной, готовой спать тысячу лет.

Однако Кристиано не думал отступать. Еще дважды она выдыхала его имя, а тело ее дрожало, и таяло, и возрождалось в отголосках потрясающей кульминации.

— Ты все еще хочешь продолжать? — спросил он через несколько мгновений.

Она открыла глаза и посмотрела на него. На его красивое озабоченное лицо.

— Да, Кристиано.

— С удовольствием.

Он вытянулся с ней рядом и снова разжег огонь страсти. Антонеллу больше не удивляло, как быстро ему удавалось подтолкнуть ее к краю. Когда она уже была готова рассыпаться на миллионы осколков в четвертый раз, Кристиано остановился и вытащил презерватив из кармашка своей сумки. Значит, он возит их с собой. Осознание того, что все это для него не впервые, немного огорчило ее. Антонелла напомнила себе, что это всего лишь секс. Именно этого она и хотела, не так ли?

Да. И нечего расстраиваться.

— Антонелла, — пробормотал он. — Ты опять о чем‑то напряженно думаешь.

Она заморгала. Как это ему удается?

— Да так, пустяки.

— Хочешь остановиться?