— И тебе добрый вечер, — промурчала она, закрывая дверь.

Люк не обратил внимания на легкий укор в ее голосе, уставившись в ложбинку между грудей.

— Ты ничего не хочешь на себя набросить?

Щеки Клаудии покраснели.

— Нет.

— Тебе не кажется, так будет лучше?

Клаудия улыбнулась и покачала головой:

— Тебе не кажется, что мне уже давно не шесть лет, а?

Люк заморгал, когда она прошествовала мимо и направилась к лифту. Платье развевалось при малейшем движении. В ладони снова появилось покалывающее ощущение ее мягкой груди.

— Вряд ли я могу об этом забыть, глядя на этот наряд.

Люк замер, зачарованно разглядывая Клаудию. Она обернулась и подмигнула ему.

Роскошный ужин был подан в зале под названием «Комната Румбы». Клаудия порадовалась, что Эйвери догадалась заказать столик около танцпола. Здесь всегда проходили эффектные развлекательные программы, и они не пропустят ни одного номера, сидя так близко.

Ресторан был полон, а еда вкусная. Эйвери и Джона счастливо переговаривались. Клаудия оставила их в покое, поглощенная странными вибрациями между ней и Люком.

Сначала это смущало, но после пары бокалов вина она даже стала получать удовольствие.

Он выглядел сегодня особенно круто. Темные брюки, обтягивающая ретрорубашка навыпуск в зелено-фиолетово-серую клетку. Ворот расстегнут, рукава подвернуты до локтей.

Очень прикольно и очень по-лондонски.

Он был гладко выбрит. Жаль, что не отрастил усы, потому что в ее мечтах он всегда был лохматым и слегка небритым, это как нельзя лучше подошло бы к его сегодняшнему прикиду.

Она хотела прижаться к нему и почувствовать нежное и гладкое лицо. Провести пальцем по скуле. Уткнуться носом ему в щеку и провести губами по шелковистой, как ей казалось, поверхности. Явственней ощутить его сладкий, пряный аромат. Не то чтобы она любительница мужского парфюма, но ей всегда нравились мужчины, от которых хорошо пахло.

— Я думаю, ты намерен создать теперь свое собственное агентство, Люк?

Он с усилием присоединился к разговору. Что там сказала Эйвери?

— Да, если бы не Филиппа, оно у меня уже было.

При упоминании экс-жены Клаудия напряглась, затаила дыхание и ждала, что он скажет, как объяснит, что омрачило его жизнь. Расскажет ли что-нибудь о бывшей жене, мистической Филиппе.

Она ни разу не говорила с ним о женщине, которая, по словам Глории, разбила ее сыну сердце и почти разрушила его профессиональную репутацию. Он женился очень быстро, не сказав ни слова матери. Брак продлился всего два года. Люк собирался привезти Филиппу, познакомиться со всеми, но они всегда были заняты и не собрались. А потом все очень драматично развалилось.

— О, Люк, извини. — Эйвери заметила, как нахмурился и незаметно покачал головой Джона, и дотронулась до руки Люка. — Это бестактность с моей стороны.

— Все в порядке, я начинаю дело заново и планирую встать на ноги. На этот раз в одиночку. Через два года.

Джона кивнул другу:

— Можешь рассчитывать на меня как на клиента, в последнее время меня не слишком устраивают мои рекламщики.

Люк хмыкнул и расслабился.

— Польщен, но вряд ли ты располагаешь внушительным счетом, чтобы нанять меня. А что, если тебе не понравится, что я делаю?

— Хуже, чем сейчас, уже не будет. Так что пусть дурачат кого-нибудь другого. Кроме того, не забудь: я знаком с твоей работой. Помнишь ужасные муляжи сыра? Если ты смог продать их, сможешь продать все, что угодно.

Все засмеялись. В одиннадцать лет он выиграл конкурс на мелодию к рекламному ролику с кусочками сыра. С того времени он подсел на рекламу.

Их беседу прервала длинная низкая нота саксофона, по залу пробежал гул голосов. У Клаудии слегка забилось сердце.

Приготовления к танцам.

Софиты над ними осветили круг танцпола. К саксофону присоединились звуки других инструментов, слившиеся в сексуальную мелодию.

— Самба, — шепнула Клаудия, не обращаясь ни к кому конкретно.

Полдюжины пар потянулись на танцпол. Женщины в облегающих платьях с блестками и огромными вырезами. Мужчины в узких брюках, тесно обтягивающих узкие бедра. Белые шелковые рубашки раздувались и спадали складками, как у пиратов, пуговицы чаще всего были расстегнуты.

Настоящий «грязный» танец. Большие мужские руки хватали маленькие полуодетые женские тела. Вертели, гладили по ногам и касались груди.

— Тут Рауль, — кивнула Эйвери.

Клаудия заметила. И он ее тоже; быстро подмигнув и закончив самбу раньше других, покинул танцпол.

Люк нахмурился. Рауль. Он обшарил глазами танцпол, рассматривая каждого талантливого танцора, пытаясь понять, кто же из них загадочный Рауль. Какие у них с Клаудией отношения.

Ему не пришлось долго ждать. Высокий темноволосый мужчина с очень белыми зубами, превосходным загаром и стильной трехдневной щетиной прямиком устремился к Клаудии.

Рауль.

Клаудия ждала, когда он подойдет. Давно его не видела и успела соскучиться по танцам с ним. У него были щегольские манеры, которые со временем приобретает любой красавчик, сочетавшиеся с вихлястой походкой танцора. Было еще нечто, о чем она не догадывалась. Он прекрасно осознавал: дамы во все глаза следили за тем, как он идет через зал.

Он прекрасен и знает об этом.

Конечно, с Раулем приятно танцевать, он был веселым и ненавязчивым любовником, но Клаудия никогда и не хотела с ним ничего серьезного. Полюбив, она хотела бы стать центром вселенной для возлюбленного. Ей нужен мужчина, который любил бы ее больше, чем себя.

Она заслужила это, черт возьми.

Клаудия была уверена в том, что Люк наблюдает за тем, как Рауль подходит к ней и заключает в объятия.

— Рауль, как мило видеть тебя снова.

Он скользнул рукой по ее талии и поцеловал в обе щеки.

— Mi querida, te ves adorable![3]— проговорил он, слегка отступив и с восхищением оглядев ее платье.

Клаудия знала, что испанский акцент Рауля действует на неподготовленную женщину как смертельное оружие, но это впечатление как приходит, так же легко и уходит. Но ей все равно, сегодня ее вечер.

Зато Люку явно было не все равно. Она чувствовала исходящие от него волны недовольства и ощущала себя почти победительницей.

— Тебе нравится? — спросила она, слегка флиртуя, сексуально повертевшись перед ним то одним, то другим боком для полного эффекта.