Канзи повернулась к спутнику и с досадливым прищуром спросила:

– Звучит как бред, да?

– Немного, – согласился Рун.

– А вот там так не кажется. Наоборот, к этой мысли приходишь легко и естественно, так что если ты побывал на орбитальном курорте и ни на секунду не ощутил привкуса безвременья – что-то с тобой не так.

– Прямо какая-то лёгкая версия нирваны.

– О, не лёгкая, поверь! Там тебя ублажают до полного отсутствия желаний. Сам понимаешь, возвращаться на бренную Землю и лишаться блаженного всеосвобождения не хочется никому. Многие достаточно богатые люди там попросту селятся.

– Если всё так, как ты говоришь, то я бы тоже не отказался там побывать, – сказал Рун. – Хотя, наверное, моя память испортит половину впечатления.

Канзи задержала взгляд на его лице и вдруг выпалила:

– День, когда мы познакомились!

– Пятое сентября 2242 года, – без запинки ответил Рун, принимая игру. – Понедельник. Утром шёл дождь, к обеду он превратился в промозглую морось. Я выглянул в окно и увидел, как ты заходишь в кампус. На тебе был укороченный комбинезон моды 2150-х и, почему-то, римские сандалии. За тобой шёл гружёный андроид-носильщик и волочился смазливый второкурсник.

– В чём дело, забыл его имя? – улыбнулась Амина.

– Мэтт Уоренсби. Не забыл, просто менее интересного человека представить трудно. Если бы не специфичная внешность, выделить его из толпы было бы невозможно ни по какому признаку.

– Ха-ха, точно! Прицепился ко мне прямо на въезде – хотел познакомиться. Мне стало тоскливо уже через полминуты!

– Это потому что он не говорил, а гундел. А ещё мне иногда казалось, что у него нет ни одной своей мысли. Он был неутомимый рассказчик вчерашних новостей, бородатых шуток и популярных медийных афоризмов. Как только появлялась новая мода – он тут же начинал ей следовать.

– Да-да! Чёрт возьми, он у меня сейчас как живой перед глазами возник! – Канзи звонко рассмеялась. – Если бы ты не сказал, в жизни бы его не вспомнила! Но ты подожди. Вопрос же был про наше знакомство, я всё ещё…

– Вечер того же дня, – продолжил Рун, прокручивая в голове тот день как киноплёнку. – Половина кампуса собралась в патио. Бирмингемский “первый ужин”. Ты была среди семидесяти шести новых студентов. Сине-чёрное платье. Чёрные широкие браслеты. Туфли на среднем каблуке. Причёска “неуклюжая домохозяйка”…

– Эй!

– Прости, но так и было!

– Ла-адно. Может и так. Я тогда ещё не очень-то походила на женщину.

– Но ты была хороша. Я помню, как от тебя досталось Вебстеру – не знаю только, за что.

– Да… Он был под кайфом, кажется. Сказал мне что-то хамское.

– Ты ударила его в лицо. Кулаком. Бедняга сломал “хрустальную пирамиду” при падении.

– Два старших брата. Что поделаешь!

– Ну и нравы у вас в семье!

– Салим занимался классическим боксом. Он поставил мне удар, – Амина гаденько ухмыльнулась, пристально поглядев на Руна. – Где про знакомство?

– После потасовки тебя попросили уйти, – кивнул Рун. – Ты с жутко недовольным видом направилась к выходу и по пути врезалась в меня плечом. Разумеется, не извинилась и даже будто бы не заметила.

– Твоя голова походила на полыхающий факел, тебя нельзя было не заметить. Наверное, я просто была очень зла, а ты стоял на дороге.

– Я после твоей выходки тоже разозлился. Мне и так в тот вечер много что не нравилось, а эта грубость стала последней каплей. Мы с моей тогдашней приятельницей прогулялись полчасика и уже затемно вернулись в кампус.

– Приятельницей, значит? Я думала, вы пара.

– Эммм, нет. У нас были слишком похожие вкусы на девушек.

– Хм, – Канзи непонимающе нахмурилась, но через уже секунду просветлела: – А-а-а!

– Да. Она жила в другом крыле, поэтому до своего этажа я добрался уже в одиночестве. Вот там-то мы и познакомились. Ты сидела в коридоре, прямо напротив своей двери, в том же платье, потому что замок…

– Проклятая охранная система записала меня в нарушители, поэтому дверь в мою комнату закрылась наглухо. А ты, проходя мимо, пробормотал что-то вроде “мгновенная карма”!

– О, так ты и сама помнишь?

– А то! От второго удара по лицу меня удержал только страх вылететь из гимназии!

Рун внутренне задыхался от смеха – он прекрасно помнил перекошенное лицо пятнадцатилетней Канзи и помнил, как торжествовал, увидев эту гримасу.

– И всё же вместо битья ты окликнула меня и попросила о помощи, – Этингер посерьёзнел. – Попросила так искренне, что мне сразу стало не до обид.

– О, Рунни, ты так романтичен, – проворковала Канзи.

Она точно пыталась свести всё в шутку, но в её долгом открытом взгляде явственно читалось приятное удивление.

– Просто не смог отказать героине вечера, – улыбнулся Рун. – Ты просидела в моей комнате до тех пор, пока охрана, наконец, не сняла блокировку двери. Мы мило пообщались.

– Да, – покивала Амина. – Даже странно, что между нами не получилось особой дружбы.

– А я могу сказать, почему не получилось, – Этингер с видом знатока посмотрел на спутницу. – Потому что в тот вечер ты была слишком измотана, чтобы острить и доставать меня, зато в последующие дни наверстала упущенное с лихвой.

Он ожидал очередной колкости в ответ, но Канзи вдруг вздохнула и сказала:

– Наверное, ты прав. Я почувствовала себя увереннее. И хотя я была тебе благодарна, не сумела эту благодарность как следует выразить. Юность, она такая юность… О, да мы уже пришли!

В самом деле – за разговором Этингер даже не заметил, как они оказались у крыльца дома-отеля. На улице уже стемнело и заметно посвежело, но ни он, ни она не обращали на это никакого внимания.

– Спасибо, Рун, – с улыбкой сказала Амина. – Ты поднял мне настроение.

– Это взаимно, – историк остановился перед дверью и впустил хакершу первой. – Спокойной ночи?

– Да… хотя, нет. Нужно всё-таки поужинать и ещё перенастроить домРоботника. Расписание сбилось, два дня уже забываю с этим разобраться. Но тебе приятных снов!

Амина махнула рукой и вошла в лифт, а Рун, глупо улыбаясь самому себе, пошёл в свою квартиру.

Он знал наверняка: сегодня ночью он будет спать, как младенец.

11

Флагстад не обманул – на следующее утро в хранилище данных действительно появился новый слепок. На нём стоял заголовок: “22.12.2264 / 03.09.2265 / GT192D0012&OG26V74909&EL884RE5455”. На последний параметр историк даже не посмотрел – всё равно не знал, как его расшифровать – и проверил даты. Выходило, что снимок сделали несколько часов назад, а изображался на нём прошлогодний день рождения Хелге Этингера. Рун тогда приехал в фамильное имение, чтобы поздравить отца, и целый день не выходил из дома.