— Гонорт, — услышал он голос Ториана, отвлекший его от воспоминаний о событиях вчерашнего дня. — Иди сюда, поедим перед дорогой.

Вот у кого сил с избытком, так это у Ториана. Тор выглядел так, как будто и не было накануне никакой изнуряющей погони, когда все рухнули на землю тут же, как только Дариус объявил привал после того, как выяснилось, что им все же удалось оторваться. Все, кроме него. Вчера, когда Дариус с Бистом остались в ущелье, Ториан забрал у них все, кроме оружия, чтобы им было легче нагнать своих. Он и потом ничего не отдал, хотя наравне со всеми впрягался в носилки с Тациром.

Завтрак состоял из черствых лепешек и мяса, засушенного до такой степени, что каждый раз его приходилось обрезать ножом у самых губ. Ну и нескольких пучков дикого лука, собранного поутру все тем же неутомимым Торианом.

Тор единственный из всех улыбался, прибаутками сдабривая скудную трапезу. Но вот он неловко повернулся, и по его лицу пробежала мимолетная тень.

«Рана все же еще беспокоит его, — догадался Дариус. — Натрудил он ногу, но старается даже виду не подать».

Бисту удалось напоить Тацира, заботливо придерживая ему голову. От еды тот отказался, да и что они могли ему предложить? Помимо боли в раненом боку, он страдал еще и от поврежденной стрелой челюсти.

«Вот уж кому точно не везет, — думал Дариус, наблюдая за мучительной гримасой рыжеволосого Тацира, когда тот пил воду. — Глядя на него, о пропаже Кунтюра начинаешь думать несколько иначе».

— Ну как он? — спросил Дорван Биста, убедившись, что раненый точно их не услышит. — Надежда есть?

Тот не задумываясь ответил:

— Надежда есть всегда. Болт ничего не задел, кроме ребер, конечно. Главное теперь, чтобы рана не загноилась изнутри. Но Тациру будет очень тяжело. Покой бы ему, хотя бы недели на две.

«Где ж его взять-то, покой? Остается только надеяться, что все обойдется», — с тоской подумал Дариус. После чего обвел всех взглядом, коротко бросил: «Идем», — и первым взялся за ручки носилок.

Дорога теперь почти постоянно шла под уклон, что делало ее более легкой. Затем и вовсе начался крутой склон, густо поросший горным можжевельником, в конце которого среди древесных стволов блеснула лента неширокой реки.

Река оказалась такой, как и большинство горных рек, — со стремительным течением и холодной, ледяной водой. Берег почти сплошь был покрыт поросшими лишайником камнями, скользкими от близкой воды.

Изредка речной берег поднимался ввысь, становясь обрывистым, и такие места приходилось обходить, карабкаясь по крутым склонам с густыми зарослями колючего кустарника. После того как Тацир едва не вывалился из носилок, его пришлось к ним привязать. За полдня пути все устали так, что на коротких привалах без сил валились на землю и некоторое время лежали не двигаясь.

Наконец наемники добрели до такого места, где и без того неширокая река сузилась настолько, что верхушка поваленного бурей дерева оказалась на другом берегу.

— По стволу с носилками не перебраться, — подал голос Ториан, словно прочитав мысли Дариуса. — Нужно валить еще одно.

Дорван в очередной раз обвел взглядом всех своих людей. Бледный от усталости Бист всматривается в ту сторону, откуда они пришли, пытаясь увидеть преследующих их варисургов. Галуг, прижимая к груди раненую руку, с той же целью смотрит вверх по склону.

Далее его взгляд упал на Тацира, выглядевшего бледной тенью самого себя. Искусанные губы, темные круги вокруг глаз, внутри которых плескалась боль. Боль нестерпимая, Тацир несколько раз просил избавить себя, а заодно и всех остальных от мук. И даже Ториану изменила его обычная добродушная полуулыбка, сейчас он выглядел не менее измученным, чем остальные.

— Руби, — кивнул Дариус, протягивая ему топор. — Переправляться будем здесь.

Тор отложил глефу в сторону, взявшись за топор. Сам же гонорт, взведя захваченный у варисургов арбалет, передал его Галугу, забрав у того тул со стрелами и лук. Случись что, лук в руках Галуга будет бесполезен, а у арбалета имеется «козья ножка», а значит, удастся взвести его даже одной рукой.

Если погоня настигнет их здесь, варисурги, нет никакого сомнения, покажутся выше по склону, он в этом месте вполне проходим. Вверху им будет удобно скрываться за камнями, а расстояние для луков вполне доступное.

Наемникам же укрыться будет негде, разве что броситься в реку. Вниз по течению берег вновь поднимается, но попробуй устоять на ногах: течение стремительное, а вода холодна, как лед. У Дорвана даже плечи передернулись, как от озноба, когда он представил, что придется прыгнуть в этот бешеный поток воды.

Звонкий стук топора разносился далеко по всей округе.

«Длины ствола должно хватить, обязательно должно», — убеждал себя Дариус, глядя на подрагивающий от ударов кедр.

В тот момент, когда Галуг напряженно начал вглядываться во что-то показавшееся ему подозрительным на склоне и даже вскинул арбалет, пристроив его на предплечье больной руки, послышался треск. Кедр, окончательно поняв, что ему не устоять, начал падать. Сначала медленно, а затем все стремительнее и стремительнее, пока, наконец, не рухнул, вздрогнув так, будто навсегда попрощался с небом, к которому тянулся всю свою длинную жизнь.

Длины ствола хватило, и расчет Ториана оказался верным: кедр лег почти вплотную с уже поваленным деревом. Оставались сущие пустяки: очистить получившийся мост от веток, чтобы появилась возможность пройти по нему с носилками.

Дариус снова взглянул на Галуга. Он обладает очень острым зрением и, вполне вероятно, смог увидеть то, что другим разглядеть не под силу. Но нет, плечи Галуга расслабились, а сам он опустил арбалет.

— Бист! — окликнул сверда Дариус, когда Ториан, справившись со всеми мешающими ветвями, остался на противоположном берегу, держа в руках топор и внимательно осматривая окрестности. — Помоги с носилками. Галуг, глефу Тора не забудь.

После того как все они перебрались через реку, оставалось разрушить только что сооруженный мост. Надолго преследователей это не задержит, деревьев-великанов на берегу реки полно, но любая отсрочка только на руку. Потом был кажущийся бесконечным переход до самых сумерек, когда они все еще спешили, но уже не так нервно реагировали на любой подозрительный звук.

Вечером, при свете костра, Дариус наконец-то подробно рассмотрел добытый в бою с варисургами арбалет. Подобную вещь он держал в руках впервые. Нет, с арбалетами иметь дело ему уже приходилось, причем не один раз, но только не с таким.

С первого взгляда становилось понятным, что изготовил его настоящий мастер. И дело даже не в богатой отделке. Составной лук, удобное деревянное ложе, внутри которого скрывался сложный механизм взвода тетивы. «Козья ножка», с чьей помощью и осуществлялся взвод, являлась неотъемлемой частью конструкции и располагалась снизу. В самом конце станка, где лук крепился к ложу, имелось и небольшое стремя, позволяющее взвести арбалет и металлическим крючком. Подстраховка на тот случай, если основной механизм придет в негодность. Имелась и пружина — загнутая стальная полоска, прижимающая болт в желобе, благодаря чему можно было стрелять из неудобных позиций, не боясь, что болт вывалится. Кроме всего прочего, устройство арбалета позволяло стрелять свинцовыми шариками.