Двухэтажный дом был единственным наследством, доставшимся ей от родителей. Но Охотница решила жить на нижнем этаже, где в прежние времена родители принимали гостей и зимними воскресными вечерами проводили время за игрой в карты. Здесь она пряталась, если натворила дел и боялась показаться на глаза матери и отцу. И именно здесь летней ночью, напившись допьяна, она отдалась однокласснику и стала женщиной. Теперь же она жила на нижнем этаже, чтобы экономить на отоплении, — по крайней мере, себе она объясняла это решение именно так. На втором этаже ее тревожило слишком много призраков.

Она не поднималась туда уже пять лет.

Ей казалось, что хотя бы внизу призраки оставят ее в покое. Спала она на узкой раскладушке, придвинутой к стене, под окном с видом на сад и дорогу.

Несмотря на то что место было довольно безлюдным, она не боялась жить одна.

Согревшись, она включила компьютер, чтобы проверить, не поступали ли сообщения в соцсетях от женщин, попавших в беду. Ее размышления прервал телефонный звонок. На дисплее отобразилась надпись «Неизвестный номер». Нажав «Ответить», она уже догадывалась, кто это может быть.

— Звонок за счет получателя. Разрешение номер двести шестьсот семь, — проговорил механический женский голос. — Чтобы ответить на звонок, нажмите «девять».

Она сбросила вызов до того, как было установлено соединение. Прошел год с последнего звонка, но время пролетело незаметно.

Взгляд сам собой скользнул наверх, на второй этаж.

Она решила выбросить из головы мысли о звонке, пойти на кухню и чем-нибудь перекусить, а уж потом вернуться к компьютеру. Она уже порядком проголодалась и не помнила, когда ела в последний раз. Заглянув на полки, Охотница ничего там не нашла, что было невероятно странно, если учесть, что последнюю неделю она безвылазно провела в супермаркете. Надо было и себе что-нибудь прикупить, но мысли были совсем о другом. Единственное, что оставалось на полках, — растворимый суп да пачка крекеров. Охотница налила в кастрюлю воды, засыпала смесь, поставила на газ. Вдруг снаружи, кажется, послышались чьи-то шаги. Она замерла, повернувшись к двери.

Обычно к ней домой никто не приезжал.

Однако через пару секунд в дверь постучали. Охотница насторожилась. Подошла к двери и попыталась разглядеть посетителя через узорчатые стекла.

— Извини, не хотела тебя беспокоить, — сказала женщина, стоявшая на пороге. — Можно войти?

— Конечно, — ответила Охотница, пропуская гостью. И все же про себя она повторяла: «Никто не хочет сюда заходить».

Памела была в спортивном костюме — значит, недавно занималась в спортзале. От нее пахло гелем для душа и шампунем с корицей. Подруга ни разу не заезжала к Охотнице домой. Охотница ее не осуждала. Но раз приехала, значит случилось что-то серьезное. Памела огляделась. Охотнице показалось, что Памела обеспокоена, встревожена. Но обе сделали вид, что ничего не заметили.

— Да у тебя тут бедлам, — буркнула Памела, чтобы снять напряжение.

— Вот почему я никого не приглашаю. А вообще, мой психотерапевт утверждает, что порядок — это только прикрытие, — парировала Охотница.

Подруга не оценила шутку или не хотела препираться. Она стояла не двигаясь, держа руки на поясе. Охотница учуяла ее нервозное состояние, но решила не спрашивать, что ее привело. Ждала, когда Памела сама все расскажет, если будет нужно.

— Я бы предложила тебе пива, но в холодильнике пусто.

— Ничего, я все равно уже скоро поеду.

Памела скинула куртку, оставшись в обтягивающей футболке, под которой просвечивали накачанные долгими тренировками мышцы пресса. Охотница подумала о том, что у нее самой на животе сплошные жировые складки, — она называла их «вторым мягким местом».

— Ну, как продвигается история с неведомой рукой? — спросила подруга.

Охотница пожала плечами, подошла к камину и подкинула в огонь толстое полено.

— Женщина чуть старше шестидесяти. Конечность находилась в воде примерно с пятницы. Лейтенант и судмедэксперт настаивают на самоубийстве, но выводы сделаны на основе прошлых находок, и только.

— Так я и думала…

Памела сообщала Охотнице о преступлениях против женщин в районе Комо. В тридцать один год она уже дослужилась до маршала полиции. Несмотря на то что у подруг была значительная разница в возрасте, они были близки.

— Лейтенант отказался от дальнейших поисков, поэтому остается лишь надеяться, что всплывет нечто такое, что поможет опознать жертву, — сказала Охотница.

— Вдруг кто-то из родственников заявит об исчезновении, — попыталась утешить ее Памела, которая прекрасно понимала состояние подруги. — Тогда мы сможем получить образец ДНК и узнаем, кто она.

— Но мы так и не узнаем, не погибла ли она от чьей-то руки.

Памела покачала головой:

— Тебе, как всегда, нужно все усложнять — вот не можешь ты отпустить ситуацию. А вдруг все гораздо проще, чем ты думаешь?

Охотница подошла к столу и приподняла голову соломенного петуха, в котором хранила табак и бумагу для самокруток.

— Сделай мне одолжение, — осторожно сказала она.

— Посмотрим. О чем речь?

Охотница выудила из кармана телефон и бросила подруге, а та поймала его на лету.

— Взгляни на последние фотографии.

Памела полистала снимки.

— Шикарная машина. С такой только девиц кадрить, — рассмеялась она, разглядывая белый «порше» красавчика из супермаркета.

— Можешь выяснить, кто владелец? — попросила Охотница, проведя языком по кромке папиросной бумаги. — Кто он, чем занимается, были ли на него заявления. Его подружка попросила о помощи, но потом испугалась и слилась.

Охотница была уверена, что скоро девушка об этом пожалеет.

— На ней были следы побоев?

— Чисто внешне не было.

Памела пожала плечами, как бы показывая, что одной интуиции для обвинения мало.

— Худший тюремщик не тот, кто избивает тебя изо дня в день, а тот, кто после этого носит тебе цветы, — заметила Охотница.

— Ладно, перешли фотки мне на почту, — кивнула подруга, отдавая телефон. — Поеду домой, — неохотно буркнула она.

Охотница молча протянула ей сигарету. Памела глубоко затянулась, выдохнув облако серого дыма, однако ее напряженность никуда не делась.

— Ну, если хочешь знать, я думаю, что Сильви и лейтенант не ошиблись насчет самоубийства. Пусть несчастная покоится с миром.

— Ты не хочешь понять, почему она это сделала? — напирала Охотница.

— Это не мое дело. Она получила то, что хотела. Исчезла. И бог с ней.

— Кто знает, какая драма скрывается за этим поступком?

— Думаешь, если ты это узнаешь, тебе полегчает?