Он потер ладонью шею и снова закрыл глаза.

– Кто-нибудь из них обращался к тебе? – спросил Брейден, правая рука Кольма, он и другие воины подошли к ним.

– По-моему, нет. – Лайам говорил едва слышно, слов было не разобрать. – Ну почему я не могу вспомнить, черт побери?

Кольм понимал, почему брат не может вспомнить: он получил несколько ударов по голове.

– Ты сказал, что слышал их голоса. О чем они говорили? – спросил Бродик.

– Говорили, что убьют столько Макхью, сколько смогут.

– Если их было всего четверо или около того, как они могли надеяться убить столько опытных воинов? – спросил Бродик.

Брейден протянул Лайаму кожаную флягу с водой. Лайам сделал глоток и кивком поблагодарил его.

– В лесу прятались солдаты. Им было велено убить столько Макхью, сколько будет возможно. Чем больше убьют, тем больше награда. – Он сделал еще один глоток и продолжил: – Один из них сказал, что если солдат в лесу на самом деле нет, то им придется столкнуться нос к носу с Кольмом. Тот воин хотел убить меня и уйти поскорее, но тот, что был у них главным, сказал, что они должны подождать.

– Подождать чего?

– Не знаю.

– А имена их ты слышал? – спросил Бродик.

– Может, и слышал, но не помню.

Кольм продолжал расспрашивать брата в надежде на полезную информацию, но тщетно.

– Ты помнишь, как тебя привезли в аббатство? – спросил он.

– Нет, но помню, как пришел в себя. Я был в маленькой комнате. Со мной сидели два монаха. Один из них был лекарем, а второй сидел с распятием в руках и все время молился. Видимо, думал, что я умираю.

– А что это были за монахи? – спросил Бродик.

– Того, что лечил, зовут отец Франклин. Я спросил его, как я попал в аббатство, но он сказал, что не знает.

– Ты веришь ему? – спросил Кольм.

– Да, после того, как он объяснил, я ему поверил. Он сказал, что отец Гилрой попросил его помочь. Гилрой – это тот монах, который молился надо мной, – добавил он.

– И отцу Франклину было неинтересно, откуда ты взялся? – спросил Бродик.

– Ему было интересно. Он спросил, кто меня ранил, я сказал, что не помню. Я слышал, как он спрашивал о том же у отца Гилроя, но тот ответил, что лучше ему не знать подробностей.

– А отец Гилрой что тебе рассказывал?

– Он сказал, что разгружал телегу с зерном, поднял глаза, а там я.

– Один? И никого рядом? – спросил Кольм.

– Тот же вопрос я задал отцу Гилрою, но он толком ничего не ответил. Сказал, что не может сказать ни да ни нет.

– Загадками говорил, – проворчал Кольм.

Лайам попытался встать. Опираясь на камень, он поднялся на колени, но повалился назад. Лайам выругался, проклиная свою немощь, и решил передохнуть, прежде чем предпринять еще одну попытку.

– Со мной этот отец Гилрой загадками говорить не станет, – сказал Кольм. – Он скажет мне то, что я хочу знать.

– Кольм, ты пойми, отец Гилрой пытался защитить меня. Он говорил, что те, кто меня ранил, могут пробраться в аббатство и…

– Убить тебя, – продолжил его мысль Бродик.

– Да, – ответил тот. – Гилрой считал, что эти демоны не остановятся ни перед чем даже в святых стенах. Они с отцом Франклином решили сохранить в тайне мое пребывание в аббатстве из соображений безопасности. Но была еще одна проблема. Они не могли находиться со мной день и ночь, не вызывая подозрений. Да и бойцы из них неважные.

– И как же они решили эту проблему? – спросил Кольм.

– Гилрой обратился за помощью, и меня охраняли люди, знающие толк в этом ремесле.

– У монаха не может быть такой подготовки, – заметил Брейден.

– Не может, – согласился Кольм. Он перестал мерить шагами скалу и остановился перед братом. – Кто в аббатстве присматривал за тобой?

– Они попросили помощи у воинов, которые прибыли на свадьбу вождя Монро.

– Из какого клана были эти люди? – спросил Бродик.

Прежде чем Лайам ответил, Кольм задал еще один вопрос:

– Это были горцы?

– Нет, но отец Гилрой доверял им полностью.

– Значит, они точно горцы, – сказал Бродик.

Воины, слушавшие разговор, закивали. Ведь доверять можно только горцам, и то не всегда.

– А я вам говорю, они не были горцами. Не знаю, откуда они, но Гилрой их хорошо знал, раз доверял им.

Кольм понимал, что нужно спешить с расспросами, пока брат еще что-то соображает. Лайама покачивало. Глаза у него слипались.

– Сколько их было? – спросил он.

– Кого? – устало спросил Лайам.

Кольм терял терпение.

– Воинов, Лайам, воинов, которые тебя сторожили.

– Четверо. Все время по двое. Иногда они стояли внутри, иногда за дверью.

Бродик бросил взгляд на Кольма и спросил:

– Они были вооружены?

Лайам улыбнулся:

– Нет.

– Вопрос кажется тебе смешным? – спросил Бродик, пытаясь понять реакцию Лайама.

– Да, кажется. Увидишь их, поймешь, что я имею в виду. Могу заверить тебя, вождь Бьюкенен, оружие им было ни к чему.

– Они неуязвимы? Ты это хочешь сказать? – спросил Брейден так, словно его оскорбило само предположение, что кто-то может быть сильнее горца.

– Неуязвимых людей не бывает, – заявил Кольм. – Что сказали тебе эти воины, Лайам? Они не объяснили, как ты появился в аббатстве?

– Нет, они говорили только друг с другом.

И Бродик, и Кольм ждали продолжения, но Лайам молчал. Тогда Бродик спросил:

– А почему они не говорили с тобой?

– Думаю, они не понимали меня, – ответил тот. – Уж я-то точно их не понимал. Они говорили на незнакомом мне языке.

Кольм не знал, что и думать.

– Наверное, Гилрой их понимал.

– Не уверен. При мне он с ними не разговаривал.

– Тогда как он… – рявкнул Кольм и умолк. Продолжать расспросы бесполезно. Брату нужен отдых. Оставалось лишь надеяться, что, когда Лайам наберется сил, он сможет больше вспомнить о людях, которые захватили его.

Кроме того, он надеялся получить более полную информацию от Гилроя.

Кольм снял ножны с мечом и передал Брейдену.

– Отвези Лайама домой, – приказал он.

Он подошел к лошади, достал лук со стрелами и их тоже передал Брейдену.