Надо бы также поставить еще один памятник — на страницах учебников. По сию пору учебная литература за редкими исключениями избегает рассказа о великом боевом успехе России… Почему? Почему?!

Ведрошская битва — величайший среди полевых сражений успех русского оружия в борьбе с Литвой. И не только в XV столетии, но и на протяжении огромного хронологического отрезка от Александра Невского, разбившего литовских князей при Зижиче и Усвяте, до князя Пожарского, отбившего корпус Ходкевича от Москвы. Таким образом, с середины ХШ века по начало XVII самый значительный «полевой» триумф русско-литовской борьбы — именно победа на Ведроши.

Даже Герберштейн, симпатизировавший скорее Великому княжеству Литовскому, нежели России, признавал великий масштаб этого триумфа. Барон, в частности, писал: «Таким образом через одно только сражение и в один и тот же год владыка Московский достиг того, чего великий князь Литовский Витольд (Витовт. — Д. В.) добивался в течение многих лет и с превеликими усилиями»[63].

В советское время из-за превратно толкуемого «интернационализма» московско-литовские войны вообще оказались на периферии исследовательской активности, редко появлялись на страницах научно-популярной литературы и пребывали на изрядном расстоянии от школьных учебников. Ведрошь… нельзя сказать, чтобы совершенно забыли, нет, и все же поминали относительно редко. Позднее ситуация если не выправилась, то, во всяком случае, улучшилась. Об успехах русского оружия в наши дни вновь стали говорить. Идут научные дискуссии, пусть то и дело прерываемые каскадами националистических конвульсий. Сама тема борьбы Московского государства и Великого княжества Литовского попала в фокус общественного внимания. Однако по сию пору то громадное значение, которое имел разгром гетмана Острожского, недооценивается.

А вместе с тем и воинский талант Д. В. Щени.

Это полководец-гора. Его мало кто знает за пределами круга профессиональных ученых, и очень жаль: фигура военачальника подобного уровня способна встать в центр национального «пантеона» исторических личностей в рамках массового сознания какой-нибудь европейской страны средних размеров. А Россия столь богата военной славой, что в венце ее даже драгоценные камни первой величины порой лишаются достойной оправы…

Вскоре после Ведроши на долю Даниила Васильевича выпала тяжкая задача. Иван III приказал ему идти под Псков и переломить ход крайне тяжелой войны с ливонскими немцами. Эту задачу князь решил в двух больших сражениях — при Гельмеде и у Смолина озера[64].

Первым командующим на «Псковском фронте» был князь Даниил Александрович Ярославский по прозвищу Пенко. Весьма знатный человек, старший в доме ярославских Рюриковичей, он участвовал в московско-литовских войнах 1492–1494 и 1500–1503 годов, однако никак не отличился на поле боя. А в кампаниях против ливонских немцев Даниил Александрович сыграл неоднозначную, если не сказать отрицательную роль. Весной 1500 года ливонские немцы ограбили, а затем пленили больше двухсот новгородских и псковских купцов в Дерпте, после чего вторглись на Псковщину и разорили Русскую землю до самого Пскова. С точки зрения геополитики удар был нанесен при чрезвычайно выгодных обстоятельствах. Москва дралась насмерть с Литвой, немцы могли рассчитывать, что останавливать их наступление русским просто нечем. Однако они недооценили военный потенциал России. В ответ на дерзкие действия немцев Иван III отправил воинство во главе с князем Д. А. Пенко-Ярославским — для противодействия агрессору.

Под общим командованием князя Ярославского была сосредоточена большая сила: новгородская рать князя В. В. Шуйского-Немого, псковская рать князя И. И. Горбатого-Суздальского, а также два полка тверичей и три полка то ли ярославских, то ли московских. Однако Даниил Александрович потерпел поражение в битве с неприятелем на реке Серице и отступил в Псков; в битве погибли псковский посадник Иван Теншин, а также крупный военачальник из тверских бояр И. Б. Бороздин; после победы в поле противник захватил городок Остров и учинил зверства над местным населением.

Тогда, по словам Воскресенской летописи, «князь великий… послал Данила Васильевича Щеня да князя Александра Васильевича Оболенского и иных воевод со многими людьми Немецкие земли воевать Ливонскиа, за их неправду… воеводы же великого князя, два князя Данила (курсив мой. — Д. В.), начаша землю Немецкую пленити и жещи, и сещи, и в полон вести. И внезапу лучися им бой велик: на третьем часе нощи… придоша немцы безвестно… со многою силою, с пушками и пишальми, и Божиею милостию воеводы великого князя одолеша, овех побиша, а иных поимаша, а много их утече; и тогды же на том бою убиша князя Александра Васильевича Оболенского. И ходиша воеводы близ Колывани и выидоша на Иваньгород, а землю Немецкую учиниша пусту»[65]. Псковская летопись добавляет яркую подробность: бегущих немцев, как свиней, русские ратники избивали шестоперами, ленясь, то ли брезгуя, вынуть сабли. Так была добыта важная победа в сражении под Гельмедом (1501). И похоже, что собственными силами и собственным разумением, без князя Д. В. Щени, князь Д. А. Пенко-Ярославский вряд ли добился бы успеха.

Историк А. А. Зимин с некоторым сомнением относился к этой победе. По его словам «…исход битвы неясен. Большинство немецких источников пишет об успехе немцев, но летописи и ревельский бургомистр Ганс Шер говорят о победе русских»[66]. Думается, это сомнение в исходе битвы не вполне обоснованно: Зимин ссылается на нарративные источники — русские летописи и немецкие хроники, между тем запись в разряде — это документ, вызывающий меньше сомнения в достоверности. А разрядная запись гласит: «…посылал князь великий воевод своих против немецких людей князя Данила Александровича Пенка, да изо Пскова намесника своего князя Ивана Борисовича Горбатова со псковичи. А с Москвы государь послал воевод своих князя Данила Васильевича Щеня да князя Олександра Васильевича Оболенского, и иных воевод многих со многими людьми. И немцы, собрався со многою силою, и встретили великого князя воевод князя Данила Пенка на Сереце безвестно многие люди. И великого князя воеводы не успели против их вооружитися и отьидоша от них прочь. (Таким образом, неуспеха русских войск в Серицкой битве и их последующего отступления разряд не скрывает, лишь преуменьшает масштаб поражения. — Д. В.) И прииде на помочь от великого князя ко князю Данилу Пенку князь Данило Васильевич Щеня да князь Олександро Васильевич Оболенской и иные воеводы. И два князя Данила совокупишася и пошли в немецкую землю. И немцы против их не сташа и сели по городам. И великого князя воеводы приидоша подо Псел-город. И немцы ночью безвестно на них пришли. И бысть им бой велик, и немец многих побили, а великого князя воеводу убили князя Олександра Оболенского. А по росписи по полком воеводы были: в большом полку князь Данило Олександрович Пенка Ерославской да князь Данило Васильевич Щеня, да князь Василей Васильевич Шуйской; а в грамоте писалось двум князь Данилом с товарыщи. В передовом полку князь Олександр Васильевич Оболенской да Петр да Василей Борисовичи Бороздины…» и т. п.[67] По всей видимости, первое столкновение с немцами произошло силами одного полка — Передового, — во главе которого и стоял князь Александр Васильевич Оболенский. Он погиб, и само это боевое столкновение не принесло удачи московским войскам. Однако подход основных сил переменил ход сражения, отдав победу в руки князя Д. В. Щени и его воинства, немцы же понесли тяжелые потери.