Между тем впереди раздались нестройные возгласы и выкрики – симпатичная стюардесса, снова пройдя мимо нас, принесла пассажирам поднос с напитками. Раздалось несколько шуточек, среди которых мелькнула и пара сальных. Мы с Герой невольно посмотрели в ту сторону, где покрасневшая стюардесса, быстро раздав напитки, устремилась назад. Один из компании, той самой, которые сидели в первом ряду, двинулся было за ней, но путь ему преградил широкоплечий парень в синем комбезе. Чуть повышая голос, они перебросились парой фраз, но парень в синем был убедительнее, и представитель крикливой компании преследовать стюардессу не стал, вернувшись на место.

– Какая пилотка, а? – все же раздалось девушке вслед с первого ряда. Я моментом глянул на говорившего – маленького роста паренек, коротко стриженный. Я сразу окрестил его Табаки, по внешности похож – шакаленыш настоящий. А вот спутники его – немаленькие парни, даже пошире Геры. Но заржали над этой шуткой не только они, а многие из присутствующих в салоне. Парень в синем комбинезоне при этом сделал небольшой шаг назад, осматриваясь, кто-то из спутников потянул его за руку, призывая, видимо, сесть и не вмешиваться.

Спешащая к себе в отсек стюардесса, услышав про пилотку, даже запнулась и ускорила шаг, щеки ее залило румянцем.

– Постой, – когда бортпроводница проходила мимо, наклонился я в проходе, – зачем ты им напитки-то носишь?

– Ты же не непись, верно? – посмотрел на девушку и Гера, тоже к проходу подвинувшись. – Не обращай на этих внимания. Присядь к нам, все равно сейчас… ну, начнется что-то.

Девушка остановилась в нерешительности, а я заметил на лацкане ее пиджака небольшой бэйджик с надписью: «JANNA» 0011WTH-S/R/W25»

– Стюардесса по имени Жанна, – не сдержался и улыбнулся я, – давай, присаживайся с нами, не парься. Вряд ли старший бортпроводник тебя за это накажет.

Жанна смутилась, мельком глянула на нас, чтобы что-то сказать, но тут раздался громкий голос, идущий отовсюду, как мне показалось.

– Внимание, говорит капитан Макмайл. Всем занять свои места, через две минуты мы входим в воздушное пространство над территориями пустошей.

После объявления по громкой связи и так висевшее в воздухе напряжение настолько сгустилось, что казалось, его теперь можно было потрогать руками. Многие из пассажиров вжались в кресла, осматриваясь по сторонам; те, кто сидел на первых рядах, подались вперед, всматриваясь в быстро приближающуюся желтую полоску материка.

Со всех сторон зашипело – из спинок кресла сверху появились мягкие по виду дуги и начали медленно опускаться на плечи пассажиров, постепенно увеличиваясь в размерах. Несколько секунд – и сидевшие оказались пристегнуты, будто пассажиры на аттракционах. Большинство кресел в салоне пустовало, и крепления на них только обозначились, слегка удлинив спинки.

Только двое пассажиров присесть не торопились – шакаленок и один из здоровых парней направились в нашу сторону, причем по выражению их лиц было ясно, что они не доброжелательного знакомства ищут. Мы с Герой были на ногах – оба успели вскочить до того, как нас держателями к креслу прикрепило.

– Гера, сиди, – успокаивающе выставил я руку в сторону спутника, а сам шагнул вперед по проходу. Герандос кивнул, но в кресло пока не опускался, внимательно наблюдая за двумя приближающимися пассажирами. Скользнув взглядом по встревоженной Милане и взволнованной смущенной стюардессе, которую тоже прикрепило держателем к креслу, я отвернулся, состроив самую наглую рожу из всех возможных.

– Ты че, а? – спросил меня подошедший Табаки, дернув подбородком.

– А ты че? – в ответ произнес я с такими же наглыми интонациями.

– Слышь, ты?! – удивился шакаленок, – ты че так базаришь, а?

– Ты че, дерзкий, что ли? – снова плюнул словами я.

– А ты тут что… – шагнул из-за спины мелкой тявкалки бугай.

Что он хотел сказать, никто толком не расслышал – вдруг салон наполнили короткие равномерные и донельзя противные гудки аварийной системы.

– Внимание, говорит капитан Макмайл! Требую срочно занять свои места! – даже перекрывая противные гудки, снова зазвучал отовсюду голос.

Убедительно он это произнес, надо сказать, – краем я заметил, как Гера уселся рядом со стюардессой.

Из-за спины Табаки и сопровождавшего его бугая мне было видно, как два кресла, в которых они до этого сидели, стали подсвечиваться красным в такт гудкам. Бугай, стоящий позади противного мелкого, вдруг отодвинул его и, шагнув вперед, вперился в меня взглядом. «Ну, давай, дружище, в гляделки поиграем», – усмехнулся я про себя. Чтобы посмотреть в сощуренные кабаньи глазки здоровяка, мне пришлось голову задрать.

Надеюсь, у него хватит мозгов, чтобы попытаться ударить меня прямо сейчас, – системы безопасности сработают, и его наверняка вырубит, и не надо будет с ним на поверхности разбираться.

Широкое лицо с выступающими скулами и массивными бровями оказалось совсем рядом. Откуда только такой орангутанг здесь взялся?

Аварийные гудки стали громче, практически ввинчиваясь в мозг, мигание красного становилось все ярче.

– Внимание, говорит капитан Макмайл! Всем занять…

Неожиданно пол под ногами дернулся, будто скакнув вперед, я на мгновенье завис в невесомости, но тут с удивлением увидел приближающуюся желто-красную, выжженную солнцем землю. Впрочем, приближалась она недолго – ровно до того момента, как я ударился о прозрачную крышу. Рядом сразу раздалось два шлепка – один глухой (бугай), один звонкий и сочный (шакаленок, лицом).

«Антиграв вырубили!»

Наш лайнер, неожиданно перевернувшись кверху пузом, стремительно сваливался вниз в крутом вираже. Откуда-то сверху, оттуда, где всего пару секунд назад был низ, неслись испуганные и взволнованные крики, матерные возгласы.

Распластавшись на стекле, пытаясь ладонями удержать себя на месте, я неожиданно увидел, что за нами, вдалеке за кормой, мчится небольшая красная точка, оставляя за собой тонкий дымный след.

В этот момент пилот заложил еще один крутой вираж, изображение перед глазами закружилось, мелькая то красноватой землей, то голубизной неба, расчерченного перьями облаков, и меня тут же вжало в прозрачную поверхность панорамного потолка. Лицо будто растеклось по поверхности, щеку как размазало по стеклу. Попытавшись поднять руку, я с некоторым усилием оторвал ладонь от стекла, но ее сразу вернуло обратно. Я напрягся и в этот момент перестал ощущать вес своего тела, будто в невесомости. Вернее, это и была невесомость – наш лайнер, сделав бочку и забравшись на форсаже под самые облака, вдруг рванул вниз.

А я рванул вверх. Очень удачно, кстати, – руки уткнулись в одну из дуг креплений на креслах, я кувыркнулся через голову, приземляясь, и тут же сиденье немного деформировалось, обнимая меня, а крепления быстро, но мягко прижали меня к спинке.