Ванна оказалась совсем небольшой — я помещалась в ней лишь полусидя и не смогла бы вытянуться, а Блад, наверное, и вовсе мог лишь сидеть с согнутыми ногами. Но это все же была ванна, настоящая ванна и, опустившись в теплую воду, я тут же выкинула из головы странный разговор. Сползла пониже, погрузившись по шею, закрыла глаза, на какое-то время забыв обо всем, кроме расслабляющего касания воды, наслаждаясь одиночеством и покоем.

Не знаю, сколько я просидела так, забыв обо всем, опомнилась лишь, когда колени, выставленные из воды, покрылись мурашками, несмотря на жару. Долго отполаскивала волосы — наверное, хорошо, что вода остыла, иначе отмыть бы их от крови было куда труднее. Мыло и в самом деле пахло горьким апельсином, как и обещал Блад, и, как он и обещал, меня никто не побеспокоил. При мысли об этом кольнуло что-то вроде сожаления. Я помотала головой, приходя в себя. Это, наверное, от усталости. От усталости и страха, ведь, кроме капитана, некому меня защитить.

Я заставила себя выкинуть эти мысли из головы. Утро выдалось бурным, но, может, хоть вечер обойдется без происшествий?

Чистое белье и одежда оказались блаженством едва ли не большим, чем купание. Волосы, конечно же, будут сохнуть до вечера, а то и до утра, я намучилась с ними еще на предыдущем корабле. Может, не убирать их? В конце концов, меня уже видели и простоволосой, и почти без одежды… при этой мысли загорелось лицо.

Нет уж! У меня больше нет ничего, даже свободы, но достоинства у меня пока не отняли. Значит, и выглядеть я буду как подобает.

Я замотала волосы в полотенце, давая ткани время собрать лишнюю воду, прополоскала сорочку, все равно кровь не отстирать, а на ветошь и так сойдет. Еще раз промокнула волосы полотенцем, выбирая участки посуше. Тщательно расчесав, заплела косу и свернула ее на затылке. На ночь распущу, может, к утру и высохнет. Деваться-то все равно некуда. Покрыла голову чепцом, раз уж причесать как следует нельзя, и начала одеваться.

— Я уж думал, ты уснула, — сказал Блад, когда я появилась в салоне.

Сам он сидел за столом с разложенной картой и пролистывал какие-то записи. Взгляд его, обращенный на меня, казался острым и любопытным, точно мы встретились после долгого перерыва, и теперь капитан разглядывал, что же во мне изменилось. Этот пристальный взгляд обжигал, и я опустила глаза.

— Что ж, придется соответствовать, — непонятно ухмыльнулся он, поднимаясь из-за стола.

Распахнулась дверь спальни, я ошарашенно уставилась на мутную сферу, которая, колыхаясь, проплыла в распахнутое окно и с громким плеском обрушилась в волны. Блад ухмыльнулся, и я ощутила себя неотесанной деревенщиной. Отодвинулась к стене. Тем временем из дверей выплыл еще один водный шар — поменьше и практически чистый — точно так же канув за окно.

— Не скучай, сокровище мое. Почитай что-нибудь.

Я перевела взгляд на полку, где лежали все те же три книги.

— Ах, да, — спохватился Блад, распахнул крышку сундука, на котором я сидела, приходя в себя. — Пожалуйста.

Я ахнула. Внутренность сундука заполняли плотно пригнанные друг к другу стопки книг.

В самом деле, кто будет хранить библиотеку на полках, если после очередного шторма ее придется собирать с пола? Вспомнив, как я гордилась домашней библиотекой, сравнивая ее со скудным содержимым полок корабельного салона, я смутилась. Здесь, пожалуй, было не меньше, чем у нас.

— И еще вон там, — Блад указал на корзину у ножки стола, которую я до сих пор не заметила. — Правда, не успел перебрать, это из последней добычи.

— С нашего корабля?

— С вашего и с фрегата.

Занятая собственными переживаниями, я до сих пор не спросила, что сталось с кораблем, который преследовали пираты. Они победили, это ясно, а что дальше? Или лучше не спрашивать?

Но разве кровь и смерть перестанут существовать, если я закрою глаза и заткну уши?

— Что с ним? — спросила я.

— Утопил, — пожал плечами Блад.

Так небрежно, словно говорил о старом камзоле, который отдали слугам.

— А… люди?

— Это военный фрегат, сокровище мое, ты не забыла? Как думаешь, что они сделали бы с нами, если бы одолели?

«Но это ведь вы на них напали, а не они на вас», — едва было не выпалила я, но вовремя прикусила язык. Насколько я успела заметить, на корабле Блада не было флага страны, которой принадлежит судно. Как объяснил мне когда-то капитан Райт, это такой же верный признак пиратов, как и пресловутый черный флаг, и корабль ее величества непременно напал бы. С другой стороны, как заметил сам Блад, агнцев среди его экипажа не было. Наверное, все эти мысли отразились у меня на лице, потому что капитан подошел ближе. Приподнял мне подбородок, пальцем поглаживая щеку.

— Моя королева объявила меня изменником и приговорила к смерти, и тем, кто охотится за моей головой, я плачу той же монетой. Этот корабль залит кровью от клотика до киля, сокровище мое. Но те, кто ходит на военных судах — солдаты. Они знали, на что шли.

Кажется, я перестала разбирать значения слов. Остались лишь его глаза да легкое касание пальцев. И голос — низкий, бархатный голос. Я прогнала наваждение.

— И все же — сколько их было?

— После боя осталось полсотни. — Блад отстранился и я, наконец, смогла вздохнуть. — Я велел им рассаживаться в шлюпки, забрав запасы еды и воды, и продырявил корпус фрегата по ватерлинии.

Я не знала, что такое ватерлиния, но смысл был понятен.

— Но… это же хуже, чем смерть!

— Как сказать, — ухмыльнулся он. — Смерть необратима, а у этих есть шанс наткнуться на землю, пусть она и окажется лишь каким-нибудь островом. Среди выживших было с полдюжины офицеров, кто-нибудь да отправит вестника, и их найдут.

— Но вестник — лишь письмо и…

— И все равно это шанс. Ни у кого из нас его бы не было. — Блад отвернулся от меня, двинулся в спальню, продолжая на ходу: — В любом случае ты немного запоздала со своей жалостью. Если хочешь — можешь помолиться за их жизни, вот только сомневаюсь, что офицеры с того корабля пощадили бы даже тебя.

— Пиратскую девку, — горько усмехнулась я.

Он обернулся в дверях