— Простите меня, — всхлипнула она, когда Бернард вернулся в комнату с упаковкой салфеток.

— Я попросила Ричарда пристрелить Ангела. И никак не могу себе этого простить — все время убиваюсь… — Она почувствовала, что несет какую-то околесицу.

— Не расстраивайтесь, — сказал Бернард. — Ей сейчас хорошо.

— Нам пришлось ее застрелить, у нас не было другого выхода: она сломала ногу.

— Она покоится с миром, — продолжал Бернард.

— Ангел и правда в этой комнате? Вы ее видите?

— Правда. Приглядывает за вами. Хочет знать, как вы поживаете.

События дня гибели Ангела до сих пор вспоминались как в тумане, до такой степени ее потом накачали успокоительным и бренди. Это произошло через год после их с Ричардом свадьбы. Шел дождь. Это она точно помнила. Ангел умерла у нее на руках, — Ричард стоял рядом, а дождь все стучал и стучал по крыше конюшни.

— Что произошло? — спросил Бернард. — Ваша лошадь говорит про какое-то розовое одеяло.

— Это одеяло с моей кровати. Мы в него ее потом завернули. — Бронте опять всхлипнула.

— А еще она показывает на какую-то ограду.

— Ангел пыталась через нее перепрыгнуть. Она меня скинула, и я переломала все ребра. А она сломала ногу…

Больше Бронте ничего не могла говорить из-за слез. Отчаянно тряся головой и спотыкаясь, она вышла в коридор, отыскала ванную, заперла дверь и с содроганием обернулась, ожидая увидеть перед собой окровавленный призрак Ангела. Потом села на крышку унитаза и принялась отматывать туалетную бумагу, чтобы высморкаться. Она старалась осмыслить происходящее.

Бернард Болтон просто не мог знать всего этого, так что приходилось ему верить.

Нет. Это какое-то безумие. Во-первых, Ангела нет в живых. Во-вторых, Ангел — лошадь и говорить не умеет. В-третьих, этот липовый медиум слишком много знал, и ей это не нравилось.

Стряхнув с себя оцепенение, Бронте еще раз высморкалась, швырнула скомканную бумагу в унитаз, спустила воду и вышла из ванной, твердо решив держать себя в руках.

— Все в порядке? — спросил Бернард.

— Да.

Главное, вести себя как приличествует редактору «Женщины Австралии».

— Итак, — начала она, сев в кресло, — мы хотим, чтобы вы вели колонку, около тысячи слов в месяц, где бы отвечали на вопросы наших читателей и связывались с их… усопшими родственниками или знакомыми. Или там… животными…

Профессиональный подход явно себя не оправдывал, и Бронте снова всхлипнула:

— Простите меня, не знаю, что со мной.

— Вам сейчас тяжело, — успокоил ее Бернард.

— Вот именно. И легче не становится, знаете.

— Если хотите, мы можем поговорить о работе в другой раз, — предложил Бернард.

Бронте кивнула.

Ей хотелось спросить, почему он живет в такой дыре, но она решила, что причина наверняка очень веская, космическая.

Зеленое плюшевое кресло было большим, удобным, мягким, и Бронте вдруг обмякла на подушках.

— Духи идут на контакт с людьми только в особых случаях, — сказал Бернард, глядя ей в глаза.

— Даже лошадиные духи?

— Мне и с кошачьими общаться доводилось.

— Что? — недоверчиво спросила Бронте, но, взглянув в ясные голубые глаза Бернарда, поняла, что тот не шутит.

— Ангел говорит, ей нужно сказать вам что-то важное, — продолжал Бернард.

— Она что, прямо сейчас с вами разговаривает?

— Да.

— А вы ее видите?

— Она стоит вон там, у камина.

Бронте зажмурилась и медленно, с опаской повернулась. Как она и ожидала, никого у камина не было.

— С непривычки их непросто разглядеть. Частота вибраций бестелесных субстанций значительно выше, чем у физических тел. Из-за этой разницы духам сложно материализоваться на физическом уровне. Ангел старается.

— Да и на вашей лестнице ей, наверное, пришлось попотеть, — выдавила из себя шутку Бронте.

Бернард улыбнулся:

— Животные общаются при помощи телепатии. Ангел говорит, что вы всегда верили в телепатию.

Бронте кивнула. Это правда. До того несчастного случая они с Ангелом прекрасно понимали друг друга. Ей и править-то особенно не требовалось — как только Бронте оказывалась в седле, Ангел знала, что делать. Только в тот день оплошала — в первый и последний раз…

— Ангел помнит, как вы держали ей голову, когда Ричард нажал на курок. А еще она показывает мне седло. Оно лежит в запруде.

Бронте ошарашенно сглотнула слезы.

— Это я его туда закинула. Об этом никто не знает. Пошла туда как-то ночью, в дождь, в одной пижаме, да и зашвырнула подальше в воду. Я тогда напилась. А Ричарду сказала, что выбросила седло на свалку.

— Ангел все видела. Она была с вами.

— Правда? — Как ни странно, Бронте вдруг полегчало.

— Ей всегда хотелось, чтобы именно вы ее купили, поэтому она и привела вас к себе. Вы ведь купили Ангела на аукционе?

— Да. — Бронте снова всхлипнула. — Подарок Ричарда на годовщину свадьбы. Ангел права, меня будто влекло тогда на другой конец рынка — там я ее и нашла. Ее и продавать-то в тот день не собирались. Но мы предложили за нее хорошие деньги.

— Ангел говорит, что вы не верите в жизнь после смерти.

— Не верю.

— Но раньше вы верили в рай?

— Когда-то, очень давно. Я даже венчалась в католической церкви. Мне с детства внушали, что есть ад и есть рай.

— Ангел говорит, что ада нет. Ад — это всего лишь плод человеческого сознания.

— Приятно слышать, что ада для лошадей не бывает, — улыбнулась Бронте, — они его не заслуживают. Даже если это всего-навсего «плод человеческого сознания». И где это она слов таких нахваталась? «Плод человеческого сознания»!

Бернард внезапно расхохотался.

— Извините. Просто очень странный разговор.

— Это вы называете его странным?! — воскликнула Бронте.

Она взялась было за свою чашку, но потрясение оказалось слишком велико для чаепития. Ложечка дрожала у нее в пальцах.

— Ваш муж женился на женщине, которая доставит ему немало хлопот.

— Да, вы уже говорили Лоре.

Бронте потерла лицо. Ей вдруг захотелось очутиться у себя в офисе. Там, конечно, тоже дурдом, но по крайней мере обычный.

— К сожалению, мне пора, — сказала она вежливо, — спасибо за сеанс.

Бернард Болтон кивнул. А он и вправду ничего. И глаза… глаза цвета озерной воды. На фото в «Желтых страницах» он был далеко не так хорош.